Ганзейцы. Савонарола

Папа Николай V впервые задумал переделать заново Ватикан и церкви, но едва начатые работы прекратились после его смерти. Если Сиксту IV можно было поставить в вину, что он раздавал огромные суммы и земли своим родственникам, то на его преемника Иннокентия VIII пало ещё более серьёзное обвинение. Говорили, что он обязан папской тиарой целому ряду подкупов, с помощью которых он обеспечил себе большинство избирательных голосов; при этом весьма знаменателен был тот факт, что воинственный кардинал делла Ровере (впоследствии занявший папский престол под именем Юлия II) потребовал в виде награды за свой голос несколько крепостей и получил их. Иннокентий VIII не имел ничего общего со своим предшественником и держался совсем другой политики. Он был родом из Генуи, что само по себе ставило его во враждебные отношения с венецианцами и побудило с самого начала искать сближения с Лоренцо Медичи и неаполитанским королём. Члены фамилии Орсини, принадлежавшие к противникам прежнего папы, пользовались особой милостью нового церковного владыки, который везде выдвигал их на первый план, преследуя при этом свои личные цели.

Если тщеславие Лоренцо Медичи играло не последнюю роль в выборе жены из знатнейшей и наиболее уважаемой римской фамилии, то непомерная гордость Клары Орсини, в свою очередь, повлияла на него и в большинстве случаев была одной из главных побудительных причин его многих бестактных поступков. Деньги служили ему только средством для достижения политических и художественных целей. Честолюбие никогда не развилось бы у него в такой степени без влияния Клары, тем более что он всегда чувствовал особенную склонность к поэзии и искусству. С самого раннего детства он был окружён талантливыми людьми; его покойная мать Лукреция, из фамилии Торнабуони, славилась своим поэтическим талантом. Любовь к искусству, отличавшая Лоренцо Медичи, подобно многим из его современников, в значительной мере поддерживалась открытием многочисленных древних изваяний, которые казались неистощимыми. Его поиски в этом направлении увенчались блестящим успехом, так что Флоренция главным образом ему обязана своим художественным значением, и он несомненно положил первое основание позднейшему процветанию искусства у флорентийцев.

Между тем Клара не переставала думать о возвышении фамилии Медичи. Но, к несчастью, этого рода сильные энергичные натуры, прямо идущие к цели, редко бывают способны составить счастье окружающих. Потомство восхищается грандиозными произведениями зодчества и бессмертными сокровищами искусства, но ему редко приходится узнать о том, какой ценой творцы их достигли цели своих честолюбивых стремлений и сколько вблизи их пролито было горьких слёз.

Сестра Лоренцо Медичи Бианка по-прежнему жила с мужем на своей прекрасной вилле близ Флоренции. Прошло несколько лет со времени неудавшегося заговора Пацци, и, кроме смерти второй дочери, Ренаты, ничто не нарушало счастья этого примерного супружества. Само собой разумеется, что материальное положение Гуильельмо Пацци, женатого на Медичи, было вполне обеспечено. Обстановка его дома не уступала роскошью жилищам владетельных особ, и хотя он не мог располагать такими огромными суммами, как Лоренцо Медичи, для украшения комнат, но в них было много ценных произведений искусства. Равным образом воспитание обоих детей — старшего Пьетро и сестры его Марии, которая была несколькими годами моложе его, — было направлено на то, чтобы дать им лучшее образование, какое было возможно по тому времени.

Хотя Лоренцо Медичи редко виделся с зятем и сестрой, но между их детьми существовали самые дружеские отношения, чему способствовало и то обстоятельство, что между ними не было большого различия в возрасте. У Лоренцо было трое детей: старший сын Пьетро, живой и весёлый, второй — Джованни, молчаливый и задумчивый, и, наконец, дочь Маддалена, которая по своему самостоятельному и решительному характеру очень напоминала свою мать, Клару Орсини. Молодой Пацци был на три года старше своего двоюродного брата Пьетро, между тем как его сестра Мария Пацци была моложе всех Медичи.

Маддалена Медичи пользовалась особенным расположением матери; но, несмотря на свой самостоятельный характер, должна была подчиниться воле родителей. В Италии было принято держать молодых девушек в полном отчуждении от молодёжи другого пола; этот обычай соблюдался с двойной строгостью относительно Маддалены, так как её родители были убеждены, что вправе располагать ею и что она будет беспрекословно повиноваться им. Само собой разумеется, что Маддалена была более свободна в своих отношениях с ближайшими родственниками, нежели с остальными молодыми людьми, которых она встречала только на больших празднествах, где строгий этикет и тяжёлая одежда стесняли всякое свободное движение. Во время танцев кавалер едва смел коснуться кончиками пальцев руки дамы; церемониал предписывал почти каждое слово, которое произносилось в подобных случаях.