Гардероб

В жестяной плошке белело что-то чистое как снег. Щенок поводил лоснящейся кнопочкой носа, поднял переднюю правую лапу, замахнулся топнуть, но промазал и, оступившись, клюнул носом прямо в плошку. Облизнулся и... все понял - захлюпал в его пасти яркий крошка-лепесток. Калиныч усмехнулся:

- Ты гляди - каким путем постиг. Не мытьем, так катаньем.

Так до ночи и глядели на нового жильца. Калиныч было предложил - "Кинь-ка вон ему клок одеяла в тамбуре", но Андрюха возмутился:

- Калиныч, сегодня за бортом минус тридцать!.. - и постелил псу в ящике под нарами.

Зверь же спать не собирался и позабавил их еще сражением с мохнатою полою стариковской дохи. Он смешно рычал, пискливо что-то тявкал и яростно трепал овчину. Когда пола отгибалась и устремлялась затем на него, он, почти стелясь по полу, шустро задковал. Андрюшка был в восторге, Калиныч довольно поглядывал то на счастливого мальчишку, то на ярившегося щенка...

... Когда ночью печка прогорела, нестойкий сон Калиныча прервал жалобный и тихий плач - звереныш замерз под нарами. Калиныч начал выкарабкиваться из тесного ему спального мешка, но тут услышал голос Андрея. Замер и прислушался:

- А-а, баюшки-баю,.. - бормотал Андрей, не просыпаясь.

Калиныч хрюкнул под нос - "Ну ты ж нянюшка!.." - встал и забрал щенка к себе. Темный сгусточек тепла лизнул его бугристый нос и сразу же затих в тепле груди.

Старик лежал на спине и слушал сонное дыхание двух мальцов - собаки и геолога.

Больше Андрюшка "баюшки" не пел. Посапывал, посапывал, а потом вдруг тихо выдохнул - "Мамочка, а мам..." - и что-то простонал. Калиныч уже сквозь сонную негу подумал: "Вот это твои слова... А то ишь - "баюшки" завел..."

ДИЧЬ

- Пойми, Саня, это шарьяж, это надвиг! - Андрюшка Кубик двинул в воздухе ладонями, как бульдозерным ножом. - И этой структуре тут подчиняется все и динамометаморфизм, и система кливажа. А плоскость сместителя - это экран для рудоносных флюидов.

- Но ты представляешь, какой масштаб должен быть у такой структуры? - горячился Сашка Лис.

Ленка с сожалением покосилась на гитару, которую Андрей с началом спора решительно отставил за спину. Ее взгляда никто не заметил. А Саша продолжал:

- Так как же ты сыщешь в нем окна?! Наземной съемкой ничего не вышло. Тут без бурения не обойтись!

Опять то же самое... Им нельзя сходиться. Все остыло, а уже за полночь. Ленка встала, чтобы согреть их ужин.

Заглянула в кастрюлю. Там в бульоне плавали бесформенные хлебные ломти. "Так старалась... "Как? Вы луковый суп не едали? Значит, Франции вы не видали!.." Гренки уже развалились..."

- А где, где геохимические ореолы в том твоем окне? Ведь по потокам рассеяния там все совершенно стерильно! И где рудоносный очаг?

- А ты видел, какая там по магнитке аномалия вылазит? Типичная апикаль интрузии! Сделать трансформацию поля поглубже...

Нет, они сами... трансформации! Только кто в них в кого трансформировался?.. Кастрюля уже тихо булькала, и Ленка легко помешивала погубленный луковый суп - свое фирменное блюдо.

- Между прочим, за рамку планшета твой надвиг не тянется. Авторы там прекрасно серией скиб обошлись...

Ленка грохнула кастрюлю между оппонентами:

- Теоретики! Господи, поглядели б вы на себя со стороны!..

Сашка удивленно поднял голову:

- А что со стороны?

Андрей, протирая запорошенную костровым пеплом миску рукавом своей энцефалитки, поддержал:

- Да! Так что там со стороны?

Ленка всплеснула руками и уселась на корягу плавника по другую сторону костра:

- Мальчики! - студентка сжала кулачки. - Ведь это дико! Грязные, небритые, сейчас в сырые спальники завалитесь, комары вас утром сожрут, потому что снабженцы "Дэты" не дали!.. А вы тут - "шарьяжи, трансформации, магнитные поля"... - она обреченно махнула рукой, но жар возмущенья ее не покинул: - Ну как можно думать, мыслить, строить какие-то теории и... и,.. - она опять запнулась, потом неожиданно даже для себя выпалила: - И жить так по-скотски!

Андрей отпил суп через краешек шедро наполненной миски и удивленно взглянул на Сашку:

- Чего это она?

Сашка хрустнул хрящиком зажатого в кулаке мосла, слизнул жиринку, побежавшую было к локтю по черной волосатой руке, и в том же недоумении передернул костлявыми плечами:

- Одичала наша студиози...