Гаргантюа и Пантагрюэль

Дальнейшая работа над романом затормозилась вследствие перемены в религиозной политике Франциска I. Началось бешеное преследование лютеран и свободомыслящих, запылали костры. Многие гуманисты поспешили опубликовать декларации, в которых они отмежевывались от «еретических» мнений. Многие сочли благоразумным переменить местожительство. В их числе был Рабле. Он исчез из Лиона, а вскоре нашел способ оказаться вне досягаемости Сорбонны и ее ищеек. Он снова уехал в Италию, опять вместе с Жаном дю Белле, который тем временем стал кардиналом.

Теперь интересы Рабле неожиданно направились в другое русло. Живя в Риме, где папу Климента VII сменил Павел III, Рабле имел возможность близко присмотреться к папскому хозяйству и нашел здесь много для себя интересного. В частности, он обнаружил в папском огороде и фруктовом саду немало овощей и плодов, нигде тогда еще не известных в Европе (артишоки, «римский салат», ренглоты и т. д.). Рабле стал собирать и изучать эти неизвестные ему семена и образцы их отослал во Францию.

Рабле вернулся, таким образом, к своим естественнонаучным интересам и занимался в это свое пребывание в Риме, которое тянулось месяцев семь-восемь (от августа 1535 до апреля 1536 г.), преимущественно ботаникою. Он не забывал, конечно, и другого. Археология Рима продолжала и в этот приезд привлекать его внимание. Он много бродил по развалинам. Немало времени ушло на устройство важного для него личного дела: он добился у папы прощения за самовольное оставление своего бенедиктинского монастыря. Когда он вернулся на родину, то тут его сразу увлекли в круг совершенно новых для него вопросов.

Если обратить внимание на хронологию отдельных частей его романа, то нетрудно увидеть, что после появления «Гаргантюа» в 1534 году и до 1546 года, когда появилась «Третья книга», Рабле как будто совершенно не интересовался своим романом. Это странное обстоятельство недавно пытался объяснить в комментариях к «Третьей книге» Абель Лефран, известный исследователь жизни и творчества Рабле. Когда Рабле вернулся из второй поездки в Италию, утверждает Лефран, семья дю Белле, которой Франциск I поручил организацию во Франции и особенно вне Франции распространения сведений, нужных правительству, привлекла к этому делу Рабле. Рабле не уклонился: новое положение избавляло его от тревог за личную безопасность, так сильно обострившихся перед второй поездкой. Дело это не было новым. Еще при Людовике XII в первом десятилетии XVI века подобные же литературные поручения выполнял такой крупный писатель, как Пьер Гренгуар, автор известных соти

, направленных против папы Юлия II. Ни он в то время, ни Рабле теперь не считали эти занятия предосудительными. Они оба были убеждены, что служат своим пером родине. Следов работ этого рода, принадлежащих Рабле, не сохранилось, ибо они носили в значительной мере негласный характер.

Эти свои секретные дела он мог соединять если не с продолжением романа, то с медициною. В 1537 году он получил в Монпелье степень доктора и в ближайшие годы практиковал как врач в разных местах на юге Франции. В это время у него завязываются сношения с королем Франциском. В середине июля 1538 года он неожиданно оказывается в королевской свите в знаменательный день свидания Франциска с Карлом V в Эгморте. Это свидание было устроено стараниями папы Павла III, обеспокоенного успехами реформационного движения и пытавшегося наладить для борьбы с ним соглашение между двумя сильнейшими католическими монархиями. Соглашение состоялось, и с этого дня эра терпимости во Франции окончательно отошла в области преданий. Репрессии усилились. Сорбонна оказалась снова в чести, и для всякого человека, который имел основания опасаться ее, вставал вопрос о том, как себя обезопасить. А кто мог чувствовать на себе косые взгляды обскурантов больше, чем Рабле? Обе его книги — и «Пантагрюэль» и «Гаргантюа» — были уже осуждены: сорбоннисты были достаточно умны, чтобы понять, как опасен им Рабле. Правда, он был рекомендован королю лицами, которым Франциск доверял. Но этого Рабле казалось мало, и он считал, что не лишним будет принять меры к спасению того, что можно было еще спасти из своих писаний. Он начал с того, что пересмотрел обе свои «грешные» первые книги. В 1542 году он напечатал их вместе, в том логическом порядке, в каком они должны были следовать одна за другой: сначала «Гаргантюа», потом «Пантагрюэль». В этом издании он смягчил нападки на богословов Сорбонны и убрал места, которые могли дать повод к зачислению его в протестанты. Но он не тронул издевательств над чудесами и пародий на Библию, так как устранить их значило бы признать их богохульными.