Гарибальди

Недовольство итальянской буржуазии этим положением возрастало. Несколько позднее, чем партия мадзинистов, начала оформляться в Северной Италии (в конце тридцатых годов) вторая партия итальянского национально-освободительного движения — умеренно-либеральная. Она отражала интересы обуржуазившихся помещиков и крупной торгово-промышленной буржуазии. В противоположность республиканскому идеалу мадзинистов «умеренные» выдвигали лозунги конституционной монархии. Они боялись революции народных низов и всячески ей препятствовали. Впоследствии (в сороковых годах) это движение получило название «Risorgimento Italiano («Итальянское Возрождение»); вождем его стал граф Кавур, будущий глава пьемонтского правительства. Идеологи «Risorgimento» — Бальбо (в книге «Надежды Италии») и д'Азелио — предлагали «мирные» реформы сверху и ратовали за объединение Италии под властью пьемонтского короля Виктора Эммануила. Джоберти выдвигал в качестве главы федеративной Италии папу римского. Таким образом, уже в тот период, когда буржуазно-демократическая республиканская партия мадзинистов переживала расцвет своей заговорщицкой деятельности, формировалась другая буржуазная партия, которая, пользуясь ошибками и слабостью «Молодой Италии», стала впоследствии добиваться объединения страны «сверху» на основе компромисса как с итальянскими монархами, так и с великими державами Европы.

Такова была обстановка в Италии к тому моменту, когда Гарибальди пережил свою встречу в Таганроге с мадзинистом Кунео. Он сразу решил, что его место в рядах «Молодой Италии», и стал энергично искать встречи с властителем дум итальянской молодежи — Мадзини.

ПРИГОВОРЕН К СМЕРТНОЙ КАЗНИ

Возвратившись из плавания, Гарибальди в том же 1833 году отыскал Мадзини в Марселе и при посредстве некоего Кови познакомился с ним.

Это была встреча двух выдающихся людей. Бронзовый моряк с мужественным лицом, обрамленным ниспадающими на плечи золотыми кудрями, горячо пожимал руку бледному, хрупкому интеллигенту, черные большие глаза которого светились то несокрушимой энергией, то необыкновенно мягко и ласково.

С волнением глядя на человека с одухотворенными глазами, Гарибальди думал: «Так вот он каков, этот Мадзини, учитель и вождь, обещающий освободить народ от тирании!» И Гарибальди сказал просто:

— Я готов, брат! Скажите мне — где, когда и как?

С неописуемым восторгом узнал Гарибальди в сентябре 1833 года, что Мадзини согласился привлечь его к участию в предстоящем восстании. Отныне Гарибальди получил партийную кличку «Борель». Вскоре его посвятили в подробности очередного заговора мадзинистов: политические эмигранты организовали за границей экспедиционный корпус, который должен был в октябре вторгнуться из Савойи и Женевы в Пьемонт и произвести там переворот. Во главе корпуса стоял генуэзский генерал Раморино, прославившийся участием в польском восстании. Гарибальди, как опытному моряку, поручили готовить восстание в королевском флоте. С этой целью он поступил простым матросом на корабль «Эвридика» 27 января 1834 года.

Гарибальди с нетерпением ожидал сигнала к восстанию, но, по неизвестной для него причине, оно все время откладывалось. Как он узнал впоследствии, виной всему был сам генерал Раморино: не веря в успех экспедиции, он намеренно оттягивал ее.

3 февраля 1834 года Гарибальди перешел на фрегат «Де Женей», стоявший в Генуэзском порту. Он надеялся, что на этом фрегате, где служило много его приятелей, легче всего будет поднять восстание.

Наконец условный сигнал получен! Вечером 4 февраля заговорщики должны собраться на площади Сарцана, атаковать казарму и овладеть всей Генуей. Одновременно моряки должны захватить корабли.