Друзьям и нянькой, и сиделкойбывал я бедственной порой,моей души обильной грелкойлечился даже геморрой.
* * *
Ум полон гибкости и хамства,когда он с совестью в борьбе,мы никому не лжем так частои так удачно, как себе.
* * *
Гуляки, выветрясь в руины,полезны миру даже старыми,служа прогрессу медицинысимптомами и гонорарами.
* * *
Корни самых массовых несчастий,гибелей в крови и слепоте —лепятся началами от страстик истине, добру и красоте.
* * *
Науки знания несут нам,и констатируют врачито несварение рассудка,то недержание речи.
* * *
Чего желать? Служу отчизне,жена готовит мне обед,я гармоничен в этой жизни,как на маевке — менуэт.
* * *
Я слабо верю в докторовс их пересадками сердец,и чем я более здоров,тем неуклонней мой конец.
* * *
От юных до пенсионерасейчас воруют все вокруг,и не крадет одна Венера,поскольку нет обеих рук.
* * *
Время тянет в эмиграциюот российских береговудивительную нацию —всехних внутренних врагов.
* * *
Плетусь, сутулый и несвежий,струю мораль и книжный дух,вокруг плечистые невеживлекут прелестных потаскух.
* * *
Семья и дом. И видимость достатка.Дышать и жить — не густо, но дают.Я не делюсь на счастье без остатка,и каплей этой горек мой уют.
* * *
В государстве любом век от веку —и обманут, и в душу насрут,а у нас человек человеку —это друг, и товарищ, и Брут.
* * *
Чадит окурок дней моихвсе глуше и темней,и тонким дымом вьется стихс испепеленных дней.
* * *
Когда вскипает схватка мненийи слюни брызжут по усам,я соглашаюсь. Из-за лени.Но только с тем, что думал сам.
* * *
Среди прочих нравственных калекя имел зарплату и заботувыполнить завет моих коллег:«Изя, не убейся об работу!»
* * *
Еще лежит земля в морозе,а у весны — уже крестины,и шелушится на березетугая ветка Палестины.
* * *
В юности тоскуя о просторах,мы о них мечтаем и поем,а чуть позже, заперты в конторах,мы легко в канцлагере живем.
* * *
Разгулялись евреи, не чуя узды,зацвели, как болотные лилии,распустили язык, любят быстрой ездыи коварно меняют фамилии.
* * *
Свобода мне теперь все реже снится,
я реже говорю о ней теперь,и вялых побуждений вереницаминует замурованную дверь.А может быть, она, моя свобода,и прячется в отказе от нее?Доступны книги, радует природа,и сладко мне гниение мое.
* * *
Я никогда не буду классик,имея вкус к еде и пищеи тяготея больше к кассе,чем к доле царственной и нищей.
* * *
Когда мучат житейские мукии печаль душу вялую лижет,я немедля беру себя в руки —той подруги, которая ближе.