Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Лился дождик монотонно,скучно было жить на свете,как пописал я с балкона,так никто и не заметил.

Даже один чисто еврейский стих я умудрился накропать в возможном детском варианте:

* * *

Когда все дружки моимолоко у мам сосали,все я делал, как они,но уже мечтал о сале.

А мечты, переживания, обиды — все ведь по-иному, чем у нас, должно происходить у этих мелких, но уже с несомненностью человеков, думал я, и тень Барто с неслышным осуждением стояла за моей спиной.

* * *

Со мной поссорилась подружка,и дни мои теперь пусты,а ей приснится пусть лягушка,ангина, мыши и глисты.

* * *

Ты теки, моя слеза,очень больно папа высек,папе зря я рассказалвсе названия пиписек.

* * *

Сегодня взрослые опятьо чем-то спорили отчаянно,и зря меня прогнали спатьза то, что пукнул я нечаянно.

* * *

Света лунного дорожкакрасит стену надо мной,потерплю еще немножкои сожгу свой дом родной.

* * *

Рано мне пока жениться,очень мало мне годов,я хочу летать, как птица,чтобы какать с проводов.

Мне предстояло написать о детской несомненной наблюдательности, ибо видят они и слышат — много более, чем мы предполагаем.

* * *

Папа маму раз обидел,оба жутко злились,а потом я ночью видел,как они мирились.

* * *

Папа маме не соврал,он на встрече коллектива,он из тумбочки забралдва цветных презерватива.

* * *

Я услышал ветки хруст,я увидел ноги тетки,тетка писала под кустиз большой сапожной щетки.

* * *

А пока шептал унылопапа мне про баю-бай,мама гостю говорила,что наш папа — разъебай.

А познание мира, неотрывное от фантазии и хулиганства? Только тут, хочу признаться, было мне намного легче, ибо у меня, седого дурака, такое же точно восприятие.

* * *

У раззяв и у раззявокв их раскрытом настежь ртуплавно вьются сто козявоки плодятся на лету.

* * *

В пушки, танки и хлопушкипрекращается игра,от любви к моей подружкея уписался вчера.

* * *

Спать напрасно между куколмишке плюшевому дали,он во сне храпел и пукал,и они всю ночь рыдали.

* * *

Шепча, какой несчастненькийи сил уже в обрез,кузнечик голенастенькийна бабочку залез.

* * *

Возле озера по кругускачут восемь лягушат,это все они друг к другуночью трахаться спешат.

* * *

Бросил я курить и драться,не ворую спички,

все хочу я разобраться:как ебутся птички?

И тут я сделал непростительную глупость: от желания услышать поскорее, как это звучит, я несколько четверостиший прочитал на выступлениях. Поняв немедленно, что взрослым людям — противопоказаны по их душевному устройству наши детские стишки. Да, все хохочут в полный голос, но в глазах у них я вижу — даже не растерянность, а ужас. И я их отлично понимаю. Эту реакцию замечательно мне выразила Дина Рубина — я позвонил ей, прочитал пару стихов и легкомысленно спросил:

— А лично ты, если такая книжка выйдет, ты ее купила бы?

— Гарька, — воскликнула собеседница, — я на все деньги, что у меня есть, скупила бы весь тираж, чтоб это не попалось моим детям!

И тут я приуныл (не буду врать, что призадумался), и вдохновение покинуло меня. Ужасно жаль, поскольку были там стишки, которые мне нравились и нравятся доныне.

* * *

Посмотреть на драмкружокприплелись родители,из-за них мы, кроме жоп,ничего не видели.

* * *

Мне на все мои делахватит сил и доблести,наша бабушка былапервой блядью в области.

* * *

В тени от водокачки,где садик и беседка,играли две собачки,как папа и соседка.

* * *