Гарнизон в тайге

Зарецкий смачно выругался, но от этого не стало легче; голову его затуманили мысли об Ядвиге. На днях предстоял его отъезд на учебу, и комбат отрешенно махнул рукой: будь что будет.

Когда Овсюгов вернулся на командный пункт, телефонная линия была поднята на шесты, а в штабной палатке раздавались голоса:

— Восьмой! Десятка в порядке. Переключаюсь на слушание.

Это радисты взвода Аксанова проверяли связь с отдаленными участками обороны и со старшими посредниками в ротах. Овсюгов справился у командиров взводов о готовности связи, вошел в палатку и доложил об этом Юдинцеву.

— Тогда начнем. — И начальник штаба дивизии склонился над картой, разложенной на походном столике, которую старательно прикалывал кнопками Гейнаров.

Мартьянов, внешне спокойный, с нетерпением ждал тактической задачи Юдинцева. Шаев, только что возвратившийся из батальона Зарецкого, сидел возле небольшой печки, грел руки и негромко рассказывал о самочувствии бойцов. Овсюгов, вытянув губы, стоял тут же и посматривал то на Юдинцева, то на Мартьянова.

Начальник штаба дивизии вынул карманные золотые часы с выгравированной надписью на оборотной крышке — подарок Реввоенсовета. Все подошли ближе к столику, готовые выслушать задачу, поставленную перед полком.

— Тут высадился десант «синих», — Юдинцев оставил жирный синий след на карте. — Их прикрывает артиллерия кораблей, находящихся где-то. — Он поводил цветным карандашом по карте, выбрал точку. — Вот в этом квадрате. Цель — обходным путем зайти сюда, — начальник штаба дивизии опять поводил карандашом, — чтобы неожиданно ударить в спину «красных», занявших оборону на западном склоне хребта. А в это время вот тут, — Юдинцев покрутил усы, — сосредоточились основные силы противника, готовящие главный удар…

Юдинцев отошел от столика, сел у печки на табуретку. Немолодое лицо его, подернутое сеткой морщинок у глаз, выглядело утомленным. Он зевнул, закурил и, казалось, сделался равнодушным к тому, что сейчас готовились предпринять Мартьянов с Гейнаровым. Оба они, низко склонившись над картой, что-то вычерчивали на ней, делали расчеты на отдельных листках бумаги. Юдинцев еще посидел минут пять, потом встал к молча вышел из палатки. Он направился в ближние подразделения, чтобы убедиться, как начнут действовать силы, призванные осуществить поставленную перед ними задачу, решение которой дадут Мартьянов и Гейнаров.

В штабной палатке жарко топилась печка, Гейнаров сбросил полушубок и остался в одной гимнастерке, поверх которой была одета меховая безрукавка. Мартьянов тоже сбросил борчатку. Прежде чем отдать приказ подразделениям, оба они прикинули возможные варианты решения задачи и пришли к общему мнению, что следует дополнить данные о противнике разведкой.

В это время на переднем крае обороны старший посредник, им был командир роты Колесников — участник событий на КВЖД, наблюдал, как мимо прошла разведка. Бойцы заметили его, приземлились, долго ползли по снегу, не понимая, кто перед ними. Посредник вышел навстречу. Разведчики прижались к земле, и их маскхалаты совсем слились со снегом.

— Белый флаг видите? — спросил Колесников и пояснил: — Значит нейтральная зона, быстрее проходите и не теряйте времени…

Щупальцы разведки двинулись дальше. Начальник ее — командир отделения Ческидов — спросил Аксанова, находившегося возле рации:

— Далеко ли до «синих»?

— «Синие» в синих горах, — пошутил тот и указал разведчикам на горизонт, где вырисовывался силуэт хребта, подернутый синевой.

Отделение разведчиков, осторожно продвигаясь дальше, пристально всматривалось в окружающие предметы и вскоре исчезло в кустах.

— Излишняя робость, — заметил Колесников, — ничего общего не имеющая с осторожностью разведчика. Новички…

Вокруг было тихо. Колесников, присев на поваленную ветром лиственницу, стал рассказывать о боевых приключениях: службу свою в армии он начал с разведчика. Воспоминания его были отрывисты, но красочны. Аксанов слушая с интересом. Вытащив блокнот, он набрасывал карандашом окружающий его пейзаж. Но вот в контуры горделиво возвышавшегося хребта, произвольно стал вписываться женский профиль, кудряшки волос. Еще три-четыре штриха — и проступили черты знакомого лица. В памяти живо вырисовался образ Ольги, милый и обаятельный.

— А мне вспомнилась знакомая девушка, — проговорил он вслух. Колесников посмотрел понимающими глазами, вздохнул.

— У каждого — свое на уме.

Издали донеслись винтовочные выстрелы, потом протакал ручной пулемет. Аксанов захлопнул блокнот, сунул его в полевую сумку.

— Должно быть, напоролись на «синих», — сказал командир роты.

В этот момент бухнуло орудие, затем артиллерийская батарея открыла беглый огонь. Далеко влево эхом отозвались разрывы.

— Нащупали. Страшно, когда накрывает такой огонь, а я был под обстрелом…