Гарпии визжат

Зато торговке Данее повредили самое ценное — ягодицы. Будто какая-то тварь приблудная их выела. Там, где раньше были гордые выпуклости, остались впуклости — сколько их не заливай новым бальзамом. А ведь у Данеи они составляли самую заметную часть тела. Бедняга ими так гордилась, так выпячивала при ходьбе, видать, и на рынках когда-то успешно ими толкалась. А, всё тлен! Да только, как задницу-то свою рассмотрит, крику не оберёшся.

Затем поднимали Рюх. Ну, да Рюх была, Рюх и осталась — уродец уродцем. Даже в Саламине на такую нашлось мало охотников. Но, наверное, Рюх даже где-то в чём-то повезло. Раньше про неё иначе ни не скажешь — корова безрукая. А теперь — однорукая. Однорукая Рюх! Это же как будто не потеряла, а новой рукой приросла…

А вот затем вычленяли и поднимали саму Оксоляну. Кажется, с ней рыцарь-кукольник и вовсе умаялся. Семь потов с него сошло — чай, не какую-то торговку выделяет из глинобальзамного субстрата — царевну! О самих трудностях и подробностях процесса старина Запр тактично умолчал. Но результат Оксоляна смогла ощупать собственными руками. Руки на месте, ноги на месте, ягодицы — на месте и тверды, как никогда. Может, что с головой? Нет, и голова на месте! И челюсть. Слава тебе, добрый рыцарь!

— Поднимись, Лейла! — провозгласил противный голос некроманта:

— Я не Лейла, я Оксоляна!

— Какая разница?

Вот кому не повезло, так не повезло — это Клементильде. Ни одного цельного органа от неё не осталось, от инфантильной дурочки. Руки отдельно, пальцы отдельно, из черепа выдернута не только нижняя челюсть, но даже верхняя, от живота — одна вмятина, да такая глубокая, что позвоночника там тоже нет. Вот что значит не иметь своего стержня!

— С этой-то что будем делать, а, магистр Квиц? — осторожно спросил рыцарь-кукольник, стеснительно кивая на извлечённую им кучку мусора.

— Части тела — пусть Дранг прикопает! — распорядился тот. — А тень её будем переселять. Стало быть, мастер Запр, тащи сюда свою куколку.

— О, у Запра такие куклы — закачаешься! — подмигнул Оксолене Дранг.

* * *

Пока рыцарь ходил за куклой для Клементильды, царевна имела случай как следует осмотреться. Двор Новой некрополитической академии, посреди которого Запр доразмывал остатки (а по сути, уже останки) глиночеловеческого брикета, располагался в очень красивом месте. И не где-нибудь, а в самом центре уютного городка-кладбища Старые Могильники, аккурат между двумя крупнейшими ступенчатыми гробницами.

Вперёд — гробница, назад — гробница. Слева — пяток разрытых могил, куда Дранг сметает невостребованные части тела, а между могилами — дорога, по которой, собственно, и проехал сюда экипаж, чтобы доставить ценный брикет. Ну а справа — ряд аккуратно вскрытых склепов, где вскоре разместятся аудиториумы будущей Академии. Центральный из этих склепов уже сейчас занял будущий ректор Квиц. В предбаннике склепа, соседнего с ректорским, ютятся рыцарь Запр и однорукий карлик. Там же у обоих кладовые и кукольная мастерская.

Кстати, зачем такая мастерская здесь, в Старых Могильниках? И зачем в ней работать Запру? Интересная судьба, подумала царевна. Рыцарь стал кукольником: что бы это значило? Надо будет поподробнее разузнать.

— Что-то долго не несёт! — занервничал Квиц.

— Просто у Запра нет подходящей куклы, — пояснил Дранг. — Прошлую-то он из Дракулоры переделал. Перекрасил в подходящий цвет — и готово. А кукла под эту самую Клементильду — тонкости требует. Так что он пока под неё только заготовку шлифует. И прилаживает всякие пружинки-проволочки.

— Что же сам он этого мне не сказал? — обиделся Квиц. — Ну, я пойду тогда расшифровывать могильные надписи. Когда вернётся, дашь мне знать!

И будущий ректор отправился к своему склепу, оставив у расчленённого брикета Дранга, Оксоляну (которую он упорно именовал Лейлой), да ещё восьмерых поднятых учениц Ангелоликой, среди которых четверо — Тупси, Бац, Рюх и Данея — принадлежали к одной, самой лучшей боевой гексе. К сожалению, из всех поднятых ум вернулся лишь к одной Оксоляне, подругам её повезло меньше: все восемь сидели на пятой точке и тупо упирались взглядами в одну точку прямо перед собой.

В общем, хоть они никакие не куклы, но вели себя очень похоже.

— А почему они — такие? — забеспокоилась Оксоляна, впервые заметив, что с верными подругами что-то не то.

— Квиц им частично отключил воплощение душевных способностей, — пояснил Дранг. — Чтобы они с ним не спорили: он этого не любит.

— Ой, а мне-то не отключил! А ничего, что я спорила? — перепугалась Оксоляна и стала оправдываться. — Я ведь не хотела. Он меня просто по ошибке назвал Лейлой…

— Наверное, не сумел отключить! — глубокомысленно выдал Дранг.

Ну, если не сумел — другое дело. Значит, наверное, и не сможет. Тут Оксоляна даже чуток приосанилась. Ей стало ясно, в чём причина неспособности Квица отключить её ум. Ведь она царевна, не какая-то там торговка. Она и в храме Вечнотраурной Смерти сидела в гостевой ложе «для принцесс». Эх, да нам, принцессам, и позволено намного больше…