Гарпии визжат

Бианка, кажется, была польщена особым значением её имени. Да и от самой откровенности старой женщины — просто-таки растаяла.

А чего таять-то? Бланш ловко увернулась от судьбоносной лавины, которая Марципарину накрыла. Ведь так? Бланш выбрала свою судьбу, а Бианка выбрать не сумела. И, наконец, Бланш пренебрегла естественным любопытством Лулу: что там было, в глазах Драеладра?

Таять — не таять, уверена Бианка, но прислушаться-то надо! Сейчас, когда замок везёт всех троих туда, куда ни одной не хочется, всякая попытка сориентировать тройственную мать Драеладра очень к месту. Нам надо для начала собраться воедино. Да, именно воедино, как бы кому не хотелось иного. Чтобы собраться, нам надо опереться на главные события, которые повлекли катастрофу.

А в чём катастрофа? Этого Лулу не поняла. Лулу так поняла, что Бларп, Бланш и ещё несколько человек и драконов во главе с высокомерной Гатаматар позаботились о том, чтобы разлучить её с сыном, увезти в небесном замке, запереть в таинственной Канкобре — вот там-то и состоится катастрофа. Пока же никакой катастрофы нет.

Как нет? А гарпии? Это вспомнила Марципарина.

Ну подумаешь, гарпии. Да, в яральском замке Драеладро их наплодилось многовато, но ведь через их толпу всегда можно было пройти. К тому же, если толпа была плотной, некоторые гарпии специально подвигались. Пропускали молодую мать с запелёнатым яйцом на руках. Подумаешь, немножко при том галдели да хихикали. Зато проявляли заботу.

А чего хихикали-то?

Ну, смешно им отчего-то. Что с них взять. Гарпии вообще смешливы. Смеются всегда, когда зубами не скрипят. Неприятно смеются, кто же спорит. Но смех — не самое худшее из их репертуара. Визг, например, гораздо страшнее. Так что лучше пускай смеются. Этак можно и самой расслабиться.

Нельзя расслабляться при смехе гарпий, настаивает Бланш. Ей-то откуда ихвестно?

Что-то пауза затягивается, замечает Марципарина. И по лицу Бланш уже блуждает подозрение. Видно, подумала старая: кому я всё это время свою историю рассказывала? Одной женщине, или трём?

Не паникуй, бросила Лулу, она ни о чём не догадывается. Надо бы снова у неё спросить что-нибудь умное. Бианка, пожалуйста, у тебя получится убедительнее всех.

Зачем вам её доверие?

Бианка иронизирует, будто не понимает, что как раз недоверие Бланш опасно. Чем меньше тебе доверяют, тем ближе ты к ужасной Канкобре, ну разве не понятно?

Мы и так летим к Канкобре. Что, из-за недоверия Бланш полетим быстрее?

Не быстрее. Неотвратимее.

Хорошо, соглашается Бианка, я снова заговорю с Бланш. Но только прошу мне не мешать, о чём бы я ни говорила. Да, я буду спрашивать о гарпиях. Нам ведь надо когда-нибудь с ними справиться!

Нет, только не о них! Гарпию помянешь — она и появится…

— Скажи, провидица, — молвила Бианка, — а правда ли, что на небесах нет гарпий? Правда, что эти твари летают, но так низко-низко, что сюда им не добраться?

— Надеюсь, что правда, — соврала Бланш.

Во спасение, но соврала. Ни на что подобное она не надеется.

О том, как сильно соврала Бланш, Лулу Марципарина Бианка узнала уже на приёме у Гатаматар. На нём она оказалась в одиночестве, поскольку Бларпа и Бланш в небесный дворец Великой Матери попросту не пропустили. Хоть Эйуой и возражал в довольно резкой форме — но крылатых стражей не переубедил. И не только стражей.

* * *

Эскорт из четырёх драконов не случайно сопровождал замок. Эскорт, подчинённый вовсе не Бларпу, а самой Гатаматар. И не такой уж и дружественный к эскортируемым, как легко было догадаться уже из присутствия кникуна Куркнарта.

Советница Хинофатар, главная среди сопровождающих сказала недвусмысленно:

— Мать-Драконица хочет видеть Лулу Марципарину Бианку. Больше никого.

С самого начала ведь знала, что такое скажет.

— А если мы не её одну не отпустим? Заберёте силой?

— Зачем силой? — вздохнула Хинофатар. — Но воздушный замок мы блокируем здесь. Рулевые драконы приказа Гатаматар не ослушаются, а вы с уважаемой провидицей, уж извините, сами летать не умеете.

Да, замок завис в открытом небе довольно близко к испещерённой широкими входами глыбище небесного дворца — но не допрыгнешь.

— Неужели Гатаматар меня боится? — спросила Бланш. — Боится того, что я разгляжу у неё в глазах?

— Нет, Великая Мать ничего не боится! — быстро возразила советница. — Но и доказывать вам этого не станет.

— Не в её правилах разговаривать с одиозными лжецами! — прихихикнул Куркнарт, вылетая из-за широкой спины Хинофатар.

Бланш и Бларп его реплику проигнорировали. Хоть и было к чему прицепиться (недоказанное обвинение), но не признавать же из-за этого крикуна собеседником.

— Мы подумаем, — с напускной важностью сказал Бларп.

А что думать? Гатаматар у себя и никуда не спешит. Принять у себя Марципарину — её воля, но не предельная необходимость. Бларп не толькл не собирался препятствовать их встрече, но даже договорился о ней. И каждый знает, что Лулу Марципарина заколдована настолько, что Канкобры ей не избежать. Так к чему же…

Внук тоже решил, что ни к чему.

— Мы подумали, — сказал он, — по-моему, вариантов нет. А ты что скажешь, ба?

Бланш подтвердила.

* * *