Гарпия с пропеллером

Я посмотрела в его лицо. Маленькие глазки поблескивали из глубоких глазниц, почти лысый череп, словно своеобразная компенсация отсутствия волос на голове – брови, черные, кустистые, угрожающе сведенные к переносице, нос курносый, с вывернутыми ноздрями и ярко-красные влажные «негритянские» губы. При этом учтите, что профессор Аристархов чуть-чуть не дотянул до метра девяноста, весил больше ста килограммов, имел пудовые кулаки. Меньше всего Виталий Леонтьевич был похож на кабинетного ученого, чьи труды переведены на тридцать языков. Я знала, что он безобиден, словно новорожденный кролик, и то иногда вздрагивала, оказываясь с ним наедине, а каково тем, кто видел его впервые?..

– Отвратительный тип, – негодовала Рита, – просто мерзкий!

– Дайте мне его телефон.

Рита призадумалась:

– Не помню.

– А где блокнотик Федора?

– Выбросила.

– Отчество его знаете?

– Чье?

– Николая.

– Нет, только имя и фамилию.

Я было приуныла.

– Вот дорогу могу объяснить, – промямлила бестолковая Рита, – мы были у него в гостях на день рождения.

– Покажете?

Она кивнула:

– После работы.

– Когда заканчиваете?

– В пять вечера смена придет.

Пришлось до семнадцати шляться по городу. От тоски я съела два гамбургера, выпила шоколадный коктейль и купила Мане хорошенькую керамическую собачку. Не успела положить покупку в сумку, как зазвонил мобильный.

– Даша, – затрещал Кирюшка Когтев, – все в порядке, Машка поживет у меня.

– Спасибо, милый, что ты ей сказал?

– У нас есть щенок, будто мы не знаем, как за ним ухаживать.

Я чуть не уронила только что приобретенную фигурку:

– Кто у вас?

– Щенок! – радостно выкрикнул Кирилл.

– Твоя мама завела собаку? – изумилась я.

Когтева – замечательный человек, великолепная подруга и лучшая хозяйка среди всех, кого я знаю. Но и на солнце бывают пятна. Катюша терпеть не может грязи, полы она моет по пять-шесть раз в день и завести домашнее животное просто не способна. Нет, она очень любит собак и даже целуется с моими псами, оказавшись в Ложкине, но иметь собственного не готова. С него, мол, будет сыпаться шерсть, и она дойдет до истерики, собирая невидимые волоски с дивана, кресел и пола.

– Откуда у вас щенок? – недоумевала я. – Какой породы?

– С помойки, – радовался Кирюша, – двортерьер, такой красавец! Он уже раз шесть пописал!

– Погоди-погоди, – забормотала я, – ты хочешь сказать, что Катя подобрала у мусорных бачков грязную собаку, скорей всего, с глистами и блохами, и принесла к себе в дом? Она здорова? Я имею в виду твою маму.

Кирюшка захихикал:

– Она на работе и ничего пока не знает! Я всю голову сломал, ну что Маньке сказать? Почему ей у нас жить надо? А сейчас иду из школы и вижу – лежит у мусорника щеночек, да хорошенький такой! Обрадовался до жути! Да ты не волнуйся, Машка ничего не заподозрит! А что у вас в Ложкине случилось?

– Потом как-нибудь объясню, – отмахнулась я, – ты хоть понимаешь, что будет, когда мама вернется с работы?

– Ничего, – засмеялся Кирюшка, – скажу ей, что ты велела Маруську приютить тайно. В общем, всю правду, да ты не волнуйся. Все будет хорошо.

Я бросила мобильный в сумочку. Кирюша давно мечтает о собаке, но Катя каждый раз, услышав его просьбу, говорит «нет», и вот мальчик решил воспользоваться благоприятной ситуацией. За долгие годы дружбы мы с Катей ни разу не поругались, но что она скажет мне сегодня вечером, увидев в своей вылизанной до полнейшего блеска квартире крохотное существо, оставляющее повсюду лужицы и кучки? Ну почему жизнь всегда поворачивается таким образом, что я оказываюсь крайней?

У Риты на самом деле была хорошая зрительная память. Не знаю, что двигало ею: желание заработать обещанные мною деньги или мысль о том, что Николая накажут за кражу барсетки. Она довела меня до блочной пятиэтажки, стоявшей в глубине большого угрюмого двора, и, указав рукой на средний подъезд, заявила:

– Вот сюда, этаж не помню, то ли третий, то ли четвертый. Дверь у него такая приметная, обитая ярко-красной кожей, не перепутаете. У всех черные, а у Махова прямо пожар, небось выпендриться хотел.

Николай жил на втором этаже. Я помедлила секунду и ткнула пальцем в беленькую кнопочку. В глубине квартиры запел «соловей». Через пару секунд дверь без всяких вопросов открыли, на пороге появилась женщина, толстая, закутанная в безразмерную кофту неопределенного цвета.

– Вы к кому? – любезно поинтересовалась она.

– Мне нужен Николай Махов, – ответила я, приветливо улыбаясь.

Баба как-то странно дернулась:

– Зачем?

– Видите ли, – начала я врать, потряхивая рекламными листовками, – господин Махов принял участие в лотерее.

Тетка выслушала информацию, потом без всяких эмоций заявила:

– Да уж! Случается такое! Колька все кроссворды решал и по редакциям рассылал. Один раз пятьсот рублей приз получил!

– Надо же, – все так же улыбалась я, – какой он везучий, сначала приз, теперь поездка.

– Ага, – вздохнула она, – везучее не бывает! Помер Колька-то!

– Когда? – оторопела я.

– Год назад, – пояснила она, – двадцать пятого января, в самый мороз хоронили.

– Как же так? – забормотала я. – Вроде не пожилой человек.