Гарри Потер и Обряд Защиты Рода

Когда я вышла из больничного крыла, Джеймс уже выл от тоски по мне, при этом умудряясь ещё и шутить над своим состоянием. Он, действительно, ужасно изголодался, и я чувствовала себя мучительницей, уговаривая подождать его ещё пару дней. Я, как обычно после первой волны (почти в прямом смысле, мой дорогой Дневник!) своих ежемесячных страданий, была очень бледная от кровопотери. Мадам Помфри дала мне с собой большой пузырёк витаминной настойки. Если принимать её три раза в день, силы быстро вернутся.

Джеймс преданно нес за мной портфель, набитый книжками, когда два завистливых слизеринца прохихикали, что у меня какие-то странные темные пятна на мантии (и откуда только, гады, узнали, что больше всего на свете я боюсь, что запачкаю кровью мантию или юбку?). Джеймс едва не разорвал их. Но мне чудом удалось удержать его и уговорить, не обращать внимания.

– Они что, следят за тобой, что ли! – рычал Джеймс. – Какое им дело до твоего недомогания!

– Все любят нашу красавицу Лили, - ну, конечно, это Сириус со своими друзьями. – С выздоровлением, Эванс, мы невероятно рады, потому что без тебя наш друг совсем сдал!

Люпин предупредительно дернул его за рукав мантии. Но Блек и дальше загадочно улыбался. Не люблю этого пижона!

Глава 43. Дневник Лили - 2

Через несколько дней начался второй этап наших встреч. Оказывается, испытала я не всё. Джеймс показал мне, как ласкать его, и теперь я стала совсем испорченной. Потому что умираю от удовольствия, когда нахожу горячие точки на его теле (впрочем, у него почти все тело – сплошные горячие точки!). В такие моменты он полностью в моей власти, и это дает очень интересные ощущения. Кстати, милый Дневник, ты будешь смеяться, но до встреч с Джеймсом я ни разу не видела голого парня. Джеймса это очень позабавило, и он с удовольствием восполнил этот провал в моих знаниях, показав мне, как устроен. Я заметила ему, что он не маленький. Джеймс рассмеялся, сказав, что я просто не видела немаленьких. На что я ехидно осведомилась, неужели парни так зорко следят друг за другом и измеряют свое сокровище.

– Конечно, Лили, ты даже не представляешь, как мы трепетно относимся к своим верным друзьям, вторым нашим волшебным палочкам! Самое страшное, если она окажется недостаточно большой, - ответил он. А потом засмеялся и добавил, - А Золотко говорила, что самое страшное, если она окажется слишком длинной и толстой.

Не смотря на то, что я ещё не смирилась с существованием до меня этой золотоволосой твари, я тоже засмеялась.

* * *

Знаешь, милый Дневник, мы просто невероятно откровенны друг с другом, хотя я слышала, что парням нельзя всего рассказывать. Но у меня нет ничего такого, чего нельзя рассказать Джеймсу. До него у меня никого не было, хотя парни всегда провожали меня довольно откровенными взглядами. И, знаешь, Дневник, не только парни: ещё в прошлом году несколько раз семиклассницы предлагали поласкаться под душем, уверяя, что это приятно и прикольно. (Естественно, я отказалась! Мне противна сама мысль, чтобы меня кто-то касался, кроме Джеймса.) Джеймс, услышав такое, даже вскочил. Он не знал, что так бывает. Странный он – иногда такой искушенный, а иногда наивный, как мальчишка. Он прижал меня к себе и сказал, что убьет всякого, кто ко мне притронется. Он невероятно ревнив. И я тоже. Поэтому я кусаю его, спросив, а нет ли таких волшебных тварей, с которыми можно потренироваться бедной, изголодавшейся по мужчине девушке. Из последовавшей тирады я поняла, что мужики страшные собственники. Тогда я спросила, а не приревнует он меня ко мне. Он не понял. А когда до него дошло, то с любопытством спросил, как это делают девушки. Я честно ответила, что плохо представляю, потому что кроме его ласк, меня ничто не возбуждает, а до него не хотелось.

– У меня были более важные дела, - ответила я, - например, учеба. А ещё я так переживала, что Макгонагал мне поставит итоговую оценку не «отлично», а «хорошо».

Джеймс хохотал едва ли не до слёз.

Как-то я призналась Джеймсу, что думаю о нас иногда во время уроков, вспоминаю, что вытворяла ночью с ним и краснею. Это отвлекает. Джеймс ответил, что я даже не представляю, насколько парням хуже, чем девушкам, и выразил предположение, почему придумали просторные мантии. Я, естественно, хихикала в ответ.

* * *

О, милый Дневник, Джеймс просто игнорирует все правила Хогвартса. После отбоя мы под плащом-невидимкой частенько идем в комнату за сэром Кэдоганом – там старая классная комната со сдвинутыми в угол поломанными партами, но там есть камин. Джеймс на несколько часов наколдовывает то, что я хочу – кровать или диван, или огромный мягкий матрас. Там мы проводим большинство наших встреч. Единственное, что плохо во всем этом – сэр Кэдоган какой-то чокнутый, дразнит Джеймса, меняет пароли, но зато с удовольствием слушается меня и просит, чтобы я его гладила по щеке, тогда он открывает нам вход.