Гарри Поттер и Дары Cмерти

Сцена переменилась, и, не успев оглянуться, Гарри оказался в другом месте. Он был в маленькой роще. Ручей блестел на солнце, извиваясь между деревьями. Их кроны давали прохладную зелёную сень. Двое детей сидели рядышком на траве. На этот раз Снегг снял куртку, в сумраке рощи его странная рубашка не так бросалась в глаза.

– И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет – пришлёт письмо.

– Но я же занималась волшебством вне школы!

– Нам можно. У нас ещё нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются – мы всё равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, – он многозначительно кивнул, – и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.

Они помолчали. Лили подняла прутик и крутила им в воздухе. Гарри понял, что она воображает, как с его кончика сыплется сноп искр. Потом она бросила прутик, повернулась к мальчику и сказала:

– Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врёшь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?

– Для нас он есть, – ответил Снегг, – а для неё нет. Но мы с тобой получим по письму.

– Правда? – прошептала Лили.

– Да, – сказал Снегг, и, несмотря на безобразную прическу и нелепую одежду, он сейчас производил сильное впечатление – странная фигурка, исполненная уверенности в своём предназначении.

– И письмо правда принесёт сова? – тихо спросила Лили.

– Обычно их приносят совы, – сказал Снегг. – Но ты – из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.

– А это важно, что я из семьи маглов?

Снегг колебался. Его чёрные глаза, горевшие в зеленоватом сумраке, скользнули по бледному личику, по тёмно-рыжим волосам.

– Нет, – сказал он. – Совсем не важно.

– Это хорошо, – с облегчением сказала Лили. Видно было, что это её беспокоило.

– В тебе прорва волшебства, – сказал Снегг. – Я видел. Я всё время за тобой наблюдал…

Голос его прервался. Лили не слушала его, она растянулась на траве и смотрела на полог листьев над головой. Снегг глядел на неё так же завороженно, как на детской площадке.

– Как у тебя дома дела? – спросила Лили.

Он слегка нахмурился:

– Нормально.

– Они уже не ругаются?

– Ещё как ругаются! – Снегг сорвал пригоршню листьев и стал раздирать их на кусочки, явно не замечая, что делает. – Но осталось совсем недолго, и я уеду.

– Твой отец не любит волшебства?

– Он ничего особенно не любит, – отозвался Снегг.

– Северус…

Снегг улыбнулся, когда она произнесла его имя:

– А?

– Расскажи мне ещё раз про дементоров.

– Зачем тебе?

– Если я буду заниматься волшебством вне школы…

– Никто не отдаст тебя за это дементорам! Дементоры – это для настоящих преступников. Они охраняют тюрьму для волшебников, Азкабан. Но тебе совершенно незачем попадать в Азкабан, ты слишком…

Он снова покраснел и сорвал ещё несколько листьев. Тут за его спиной раздался хруст, и он обернулся. Петунья, прятавшаяся за деревом, неловко переступила с ноги на ногу.

– Тунья! – сказала Лили с радостным удивлением в голосе. Но Снегг вскочил.

– И кто из нас шпионит? – закричал он. – Чего тебе тут надо?

Петунья потеряла дар речи от страха, что её обнаружили. Гарри видел, что она изо всех сил старается придумать что-нибудь пообиднее.

– Что это на тебе надето, а? – спросила она, показывая пальцем на рубашку Снегга. – Мамина блузка?

Раздался треск: над головой Петуньи обломился толстый сук. Лили вскрикнула: сук ударил Петунью по плечу. Она качнулась назад и залилась слезами.

– Тунья! – Лили набросилась на Снегга: – Это ты сделал?

– Нет! – Вид у него был одновременно вызывающий и испуганный.

– Это ты! – Она отшатнулась от него. – Ты! Ты сделал ей больно!

– Нет, это не я!

Но Лили не поверила этой лжи. Она бросила на него последний укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой. А Снегг остался стоять с несчастным и смущённым видом…

Сцена снова сменилась. Гарри огляделся вокруг: он был на платформе девять и три четверти, неподалёку стоял Снегг, слегка сутулясь, а рядом – худая, бледная женщина с кислым выражением лица, очень похожая на него. Глаза Снегга были устремлены на семью из четырёх человек тут же на платформе. Две девочки стояли чуть поодаль от родителей. Лили, похоже, пыталась в чём-то убедить сестру. Гарри подошёл поближе и прислушался.

– Тунья, не сердись, прости меня, пожалуйста! Послушай… – Она взяла сестру за руку и не выпускала, хотя Петунья пыталась вырваться. – Может быть, когда я там окажусь… нет, послушай, Тунья! Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить решение!

– Я не хочу туда! – отчеканила Петунья и вырвала руку. – С чего ты взяла, что я хочу ехать в какой-то дурацкий замок и учиться на… на…

Её глаза скользнули по платформе, по кошкам, мяучащим на руках владельцев, по совам в клетках, бьющим крыльями и уханьем приветствующим друг друга, по школьникам, некоторые из которых уже надели длинные чёрные одежды, грузившим чемоданы на ярко-красный паровоз и приветствующим друг друга радостными возгласами после долгой летней разлуки.

– Думаешь, я хочу стать… уродкой?

Глаза Лили наполнились слезами.