Гарри Поттер и Дары Смерти

Вспышка зелёного цвета осветила каждый угол комнаты. Чарити упала с раскатистым стуком, и стол задрожал и заскрипел. Некоторые из Пожирателей Смерти отшатнулись на своих стульях, Драко упал со стула на пол.

— Обед, Нагини, — мягко сказал Волдеморт, и огромная змея зашевелилась и заскользила с его плеч на полированное дерево.

Глава вторая Вспоминая…

Гарри порезался до крови. Сжимая правую руку левой и выражаясь про себя, он плечом открыл дверь своей спальни. Захрустел битый фарфор — он наступил на чашку с холодным чаем, которую пристроили на полу под его дверью.

— Какой…?

Он огляделся вокруг, но на лестнице дома номер четыре, Бирючинный проезд, было совершенно пусто. Возможно, чашка чая была Дадлиным представлением о хитром сюрпризе. Держа кровоточащую руку кверху, Гарри другой рукой соскрёб осколки чашки в кучку и бросил их в уже полное мусорное ведро, виднеющееся у самой двери в спальню. Потом он протопал в ванную — сунуть палец под кран.

Тупо, бессмысленно, невообразимо раздражающе, что он ещё целых четыре дня не может колдовать… но он должен был признаться самому себе, что этот рваный порез на пальце ему бы не поддался. Он никогда не изучал, как заживлять раны, и сейчас начал думать об этом — особенно в свете своих нынешних планов — как о, пожалуй, серьёзном пробеле в своём магическом образовании. Делая заметку в памяти — спросить Эрмиону, как это получается, он потратил здоровый кусок туалетной бумаги, чтобы собрать с пола как можно больше чая, прежде чем вернуться в комнату и громко хлопнуть за собой дверью.

Гарри провёл утро, опустошая до дна свой школьный чемодан, впервые с того дня, как он уложил его шесть лет назад. В начале очередного учебного года он просто выгребал верхние три четверти содержимого и заменял их или обновлял, оставляя на дне залежи главного хлама — старые перья, сушёные жучиные глаза, носки, к которым не было пары. И только что, полезши рукой в эту заваль, он ощутил острую боль в безымянном пальце правой руки, и, выдернув руку назад, увидел её всю в крови.

После этого он стал немного осторожнее. Снова став на колени у чемодана, он пошарил на его дне и, после извлечения старого значка, на котором попеременно слабенько вспыхивало МЫ ЗА СЕДРИКА ДИГГОРИ и ПОТТЕР ВОНЮЧКА

, треснувшего и сработавшегося Плутоскопа, и золотого медальона, в котором была спрятана записка с подписью Р.А.Б., в конце концов обнаружил тот острый край, который наделал бед. Он сразу его узнал. Это был двухдюймовый осколок заколдованного зеркала, которое дал ему Сириус, его покойный крёстный. Гарри отложил его в сторону и осторожно ощупал весь чемодан в поисках продолжения, но от подарка его крёстного не осталось ничего, кроме разбитого в пыль стекла, которым нижний слой хлама был пересыпан, словно блестящим песком.

Гарри уселся и исследовал неровный кусочек, о который он обрезался, но если что и увидел, так только отражение собственного ярко-зелёного глаза. Потом он пристроил осколок на утренний Ежедневный прорицатель, лежавший на кровати нечитанным, и попытался преградить путь приливу горьких воспоминаний, острой боли потери и тоски тем, что набросился на остатки мусора в чемодане.

На это ушёл ещё час — на полное опустошение чемодана, выбрасывание всего бесполезного и раскладывание оставшегося на кучки, в зависимости от того, может оно или нет пригодиться Гарри в будущем. Школьная и квиддитчная форма, котёл, пергамент, перья и большая часть учебников были свалены в углу, чтобы здесь и остаться. Он пофантазировал, что сделали бы со всем этим его тётя с дядей; сожгли бы, наверное, под покровом ночи, словно следы какого-нибудь ужасного преступления. Маггловская одежда, Плащ-невидимка, набор для составления зелий, избранные книги, альбом с фотографиями, который когда-то подарил ему Хагрид, пачка писем и волшебная палочка были переложены в старый рюкзак. В переднем кармане помещались Карта Грабителя и медальон с запиской, подписанной Р.А.Б., внутри. Медальон был удостоен этого почётного места не за свою полезность — во всех обычных смыслах он был штукой никчёмной — но ради уплаченной за его приобретение цены.

Ещё оставалась объёмистая стопка газет, на столе рядом с его полярной совой, Хедвиг: по одной на каждый день, который Гарри провёл в Бирючинном проезде этим летом.

Он поднялся с пола, потянулся, и перебрался к столу. Хедвиг не ворохнулась, когда он начал просматривать газеты, швыряя их одну за другой в кучу хлама. Сова то ли спала, то ли притворялась; она сердилась на Гарри за то, что сейчас её выпускали из клетки очень ненадолго.