Гарри Поттер и его наследие (СИ)

– Узнаю себя, любимого. А то «ненавижу», «караул», «Я ненавижу Северуса Снейпа»!

– Проехали. Завтра у меня тяжелый день. Что ты там говорил про слияние сознаний?

– Думаю, ты полностью к нему готов. Давай завтра… надерем Аэ задницу. Хотя бы фигурально выражаясь.

– Да уж, разве что фигурально. Чует мое… хм… сердце, что до самой северусовой задницы мы доберемся не скоро.

– Как знать, как знать. Перед тем как лечь спать, постарайся ослабить блок на сознании. Он у тебя, конечно, непрошибаем, но мне нужно будет поработать над твоей памятью. Лучше сделать это во сне. Завтра ты проснешься уже совсем другим кхм… человеком. Просто помни – Аэ принадлежал, принадлежит и будет дальше принадлежать тебе. Только союз с тобой сделает его счастливым. Даже если он сам не прочь пострадать. Он вообще любит упиваться собственными ошибками. Не дай ему за них умереть.

– Еще чего не хватало! Все будет как надо.

– Тогда… прощай. Встретимся у тебя в голове.

– Мне будет не хватать тебя.

– Точно! Приятно поговорить с умным человеком, особенно с самим собой, – демон нагло заржал. – Не кисни, я буду подрабатывать твоей совестью.

Гарри коснулся зеркала, объединился с Альтер-эго и лег спать.

Завтра он не должен ошибиться, делая шаг навстречу своему будущему.

Глава 8

* – мифрил – редкий сплав, из которого изготавливали доспехи горные гномы мира Толкиена. Одновременно легкий и очень прочный, неуязвимый для любого оружия.

** – 3,3 фунта = 1,5 кг

Всю ночь Хар-Эрри снились невероятные сны. Он прожил множество совершенно разных жизней – коротких и длинных, счастливых и не очень, прошел сотни войн и десятки крушений цивилизаций. Менялись нравы, обычаи, страны и города. Менялся мир вокруг, но одно оставалось неизменным – в его руке всегда лежала узкая мозолистая ладонь Аэтэроса – человека, являвшегося для него оком урагана – самым надежным островком спокойствия в сумасшедшей круговерти стремительно мчащейся жизни. Он был каждый раз разным и все время одним и тем же – язвительным, несгибаемым, яростным… страстным, горячим, родным. Перед глазами демона проходили дни, наполненные кровью и войной. Но были и ночи. Ночи, когда высокий купол звездного неба отражался в таких любимых глазах. Ночи, где были только они двое, время, наполненное сладостными стонами и жарким шепотом даваемых обетов, время сплетения тел и душ, когда окружающий жестокий мир замирал в нерешительности на пороге походного шатра, укрывшего любящих от бреда и грязи страшной действительности. Каждый раз, взрываясь миллионами осколков в объятьях друг друга, они знали – дышать можно только так – уткнувшись во влажный изгиб шеи, вдыхая самый родной на свете запах, веря, что вместе… рядом… навсегда.

Каждый раз, принимая последний вздох своего Аэ, демон клялся ему, что и в следующем их воплощении все будет так же; что он сможет отыскать, убедить, уберечь. Что снова – глаза в глаза, сердце к сердцу, до самого конца. И до следующего возрождения. Потому что нельзя… немыслимо… невозможно иначе. Друг без друга… Без сердца. Без смысла. Одному.

Проснувшись, Хар-Эрри долго смотрел в потолок, как будто приходя в себя после тяжелой болезни. Неужели это он вчера считал, что не любит Северуса? Назвал его… Великий Вседержитель! Как повернулся его грязный язык? Да и Аэ тоже хорош. Так изводить Гарри шесть лет! И спасать столько же. Неужели чувствовал, оберегал? Видимо, Судьба, не давала ему нарушить данные 3000 лет назад клятвы – беречь друг друга, заботиться, прикрывать спину.

Вздохнув, демон посмотрел на часы. Было уже 10 утра. Долго же он смотрел свои сны. Подавив трепет при мысли о партнере – надо быть сильным, если чертов слизеринец почует слабину, ничего от него добиться не удастся, – Хар-Эрри поднялся. И тело, и Сила теперь ощущались по-другому. Привычно, как дыхание. Не надо было думать о том, куда девать крылья и хвост, сосредотачиваться при плетении волос или вызове портала.