Гарри Поттер и его наследие (СИ)

– Так, – Андрес достал из воздуха блокнот и напустил на себя подобострастный вид, перекинув через руку рубашку смеющегося Драко, которая была призвана сыграть роль полотенца официанта. – Что-нибудь еще, синьор?

– Пожалуй, все. Блейз?

– Кхм… – прочистил горло Забини. Гонять демона в Рим за деликатесами ему явно было в новинку. – Мне тоже пиццу, но сыра как можно больше. Если можно.

– Заметано, – озвучил Андрес новое для него слово. – Я быстро.

Еще раз поцеловав Драко, Андрес накинул на него рубашку и исчез, крутнувшись на голой пятке.

– Ничего не хочешь мне рассказать, Драко? – хитро прищурился Блейз, посмотрев на сияющего, как новый галеон, Малфоя.

– Неа, – отозвался тот, лениво натягивая рубашку. – Ты же мне про Энни не рассказываешь. С чего бы мне откровенничать?

– Баш на баш? – предложил Забини, скидывая, наконец, мантию и устраиваясь на своей кровати.

– Идет, но после тренировки.

– Заметано, – повторил Блейз непривычное и для него слово, и Драко снова рассмеялся.

Забини смотрел на друга детства и думал о том, что еще никогда не слышал, чтобы Малфой столько смеялся.

Не иначе, как мир сошел с ума.

* – Руна Вунджо означает «радость».

Глава 105. Битва добра со злом. Фарс и его опасные последствия

Люциус, проснувшись рано утром, закинул руку за голову и с неудовольствием наблюдал за Адилем, одетым лишь в черный шелковый халат. Тот ходил из угла в угол их спальни и что-то недовольно рычал по-арабски в странную штуку, которую держал около уха. Полы длинного одеяния периодически расходились, обнажая сильные стройные ноги, до колен покрытые родовой татуировкой. Вид этих… конечностей вызывал у Малфоя какое-то непонятное томление, с которым лорд уже привычно справился, отдавшись во власть не совсем приятных мыслей и сомнений.

Они с Адилем вот уже пять дней пытались наладить отношения, даже спали вместе, но выходило из рук вон плохо. Ритуал зачатия был назначен на середину следующей недели, до тех пор от секса было решено отказаться, но существовать вместе они все-таки пытались. Ифрит оказался до отвращения занятым: постоянно гудели какие-то артефакты, в выделенном ему кабинете и в их общей спальне, звонила эта непонятная штука, кажется, телефон, сам Азам бешено скакал по всему миру, управляя огромной империей, мало спал… Но соблюдал все выдвинутые Малфоем условия: одевался прилично, руки не распускал, жил в мэноре и стал… немного скучным.

Люциус уже почти с ностальгией вспоминал и танцы, и стихи, и даже отвратительные шальвары. Что же, разве не этого он хотел? Деловой, собранный, серьезный ифрит был совершенно не похож на то веселое создание, которым был еще две недели назад, и мужчина уже почти корил себя за то, что загнал отца своего будущего ребенка в такие жесткие рамки. Оставалось надеяться, что когда отгремит «Финальная Битва» (она должна была состояться завтра, во время выхода в Хогсмид), напряжение последних дней немного спадет, и у него будет время немного ослабить тот гнет, под которым жил Адиль. Самомнение и гордость – плохие советчики во всем, что касается личных отношений и за последнюю неделю Люциус успел в этом убедиться.

Тем временем Адиль заметил пробуждение партнера и улыбнулся ему. Щелкнув пальцами, зажег в воздухе надпись: «Прости что разбудил, доброе утро», потом куда-то исчез, не переставая ругаться с неизвестным провинившимся на другом конце мира, но быстро вернулся, протягивая Люциусу маленькую змейку из белого металла. В воздухе вспыхнуло «Толмач. Ухо». Мужчина чуть поколебался, но поднес к указанному месту необычный артефакт. Змейка, стоило ей коснуться кожи, вытянулась вдоль ушной раковины, устроив свою треугольную головку на мочке, и Люциус услышал:

– Нет, мать вашу, я не давал вам такого права! Мистер Шаххмаддар, если вы недостаточно компетентны для того, чтобы… Нет. И не заставляйте меня повторять дважды. Все, я появлюсь в Дубае в понедельник. Жду отчет.

Азам отключил связь и улыбнулся Малфою.

– Прости, эти идиоты ничего не могут сами.

– Никогда не думал, что ты нуждаешься в таком количестве предприятий.

– Когда-то ввязался от скуки, теперь бросить все совесть не позволяет, а проблем с каждым днем все больше. Поедешь со мной в Дубай на совет директоров? Было бы интересно услышать мнение со стороны.

– Я ничего не понимаю в нефти, – отмахнулся от него Люциус.

– Зато на усмирении всяких заносчивых индюков, наверное, собаку съел?

– Это и у тебя неплохо получается. Что это за штука? – он потрогал свое ухо.

– Универсальный переводчик моего авторства, – ответил Адиль, вытягиваясь рядом с ним на кровати. – Двадцать языков и никакой головной боли. Не засекается поисковыми чарами.

– Он позволяет только понимать?

– Ну, говорим же мы сейчас по-арабски, – снова сверкнул белоснежными зубами ифрит. – С гоблинским и русалочьим языком пока повремени – с непривычки горло будет болеть, как после… – он хотел сказать «глубокого минета», но вовремя удержал свой длинный язык. Ссориться не хотелось.