Гарри Поттер и философский камень

Гарри бросил взгляд на циферблат больших напольных часов у двери. Нельзя было терять ни минуты; возможно, Снейп уже убаюкивал Пушистика.

— Вам нельзя уходить, — сказал Невиль, — вас опять кто-нибудь поймает.

Грифиндору будет ещё хуже.

— Невиль, ты не понимаешь, — сказал Гарри. — Это ужасно важно.

Но Невиль, кажется, решился совершить что-то отчаянно смелое.

— Я вас не пущу, — сказал он и загородил собою дыру за портретом. — Вы… Вам придётся со мной драться!

— Невиль! — взорвался Рон. — А ну, отойди оттуда немедленно! Ну что за идиот…

— Не смей меня идиотом обзывать! — сказал Невиль. — Я думаю, что с вас достаточно нарушать правила! И вообще, ты сам меня учил за себя постоять!

— Чудесно, но не против нас же! — гневно закричал Рон. — Невиль, ты понятия не имеешь, во что ты ввязался.

Он сделал шаг вперёд, и Невиль выронил Тревора, который немедленно ускакал.

— Ну, давай! Попробуй, ударь меня! — выговорил Невиль, сжимая кулаки. — Я готов!

Гарри обернулся к Гермионе.

— Ну, сделай же что-нибудь, — безнадёжно сказал он.

Гермиона выступила вперёд.

— Невиль, — сказала она. — Мне очень, очень жаль.

Она подняла свою палочку.

— Petrificus Totalus! — вскричала она, указывая палочкой на Невиля.

Руки Невиля приросли к его бокам; ноги составились вместе. Всё его тело словно окаменело. Он пошатнулся на месте и рухнул плашмя, лицом вперёд, прямой, как доска.

Гермиона подбежала и перевернула его на спину. Его челюсти были плотно сжаты, так что говорить он не мог. Двигались одни лишь глаза, которые он в ужасе переводил с одного лица на другое.

— Что это с ним? — прошептал Гарри.

— Полное телотвердение, — ответила несчастная Гермиона. — Ах, Невиль, прости, пожалуйста…

— Извини, но так надо, — сказал Гарри. — Сейчас нет времени объяснять.

— Потом поймёшь, Невиль, — сказал Рон, перешагивая через него и залезая под накидку-невидимку.

Они ещё только начали — а бедняга Невиль уже остался лежать без движения. Это было явно недобрым предзнаменованием, и на душе у них было неуютно; любая тень от статуи казалась им теперь Филчем, крадущимся за ними по пятам, любой сквозняк напоминал о Брюзге, готовом броситься на них из-под потолка.

Они спустились по первой лестнице и сразу же заметили Миссис Норрис, которая как раз вышла на ту же самую площадку.

— Ну давай её пнём, ну, хоть разочек! — прошептал Рон Гарри на ухо, но тот покачал головой.

Они осторожно обошли кошку; она устремила свои глаза-плошки прямо сквозь них, но ничего не сделала.

Им удалось добраться до самой лестницы на третий этаж, ни на кого больше не наткнувшись. Здесь Брюзга порхал над ступеньками, выдёргивая и сминая ковровую дорожку, в надежде, что кто-нибудь зацепится и упадёт.

— Кто идёт? — сказал он вдруг, когда они поравнялись с ним; его злобные чёрные глазки сузились. — Хоть мне вас и не видать, я-то знаю, что вы здесь. Или призрачки, или привиденечки, или мяконькие школьнички?

Он поднялся повыше и прищурился, пытаясь их разглядеть.

— Надо, надо Филча звать — что-то крадётся, что-то ползётся, да не видно!

Гарри вдруг осенило.

— Брюзга, — хрипло прошептал он, — у Кровавого Барона свои причины быть невидимым!

От неожиданности Брюзга чуть не свалился. Он едва успел остановить падение и завис в полуметре от ступенек.

— Ах, прощения просим, ваша кровавость, дорогой сэр, любезный Барон, — запел он льстивым, жирным голосом. — Ошибочка вышла, оплошность случилась… Ошибочки всегда возможны… Не заметил, не распознал… Да и как распознаешь — вы же невидимы, хи-хи-хи… Всего лишь шутка, благородный сэр простит несчастненькому Брюзге, не правда ли, сэр…

— Мне недосуг, Брюзга, — просипел Гарри. — У меня здесь дело этой ночью, так что держись подальше.

— Несомненно, сэр, а как же, всенепременно, — ответил Брюзга, взлетая снова. — Надеюсь, дело обернётся в лучшую сторону, милый Барон, а я уж мешать не стану.

И он умчался.

— Гарри — ты гений, — прошептал Рон.

Спустя несколько секунд они уже стояли у двери в коридоре на третьем этаже.

Дверь была немного приотворена.

— Ну вот, пожалуйста, — сказал Гарри тихо. — Снейп уже прошёл.

Вид этой полуоткрытой двери с новой силой напомнил им о той опасности, которая ждала их за ней. Не снимая накидки, Гарри повернулся к Рону и Гермионе лицом.

— Если хотите вернуться, я не обижусь. Берите накидку и идите — мне она больше ни к чему.

— Не дури, — сказал Рон.

— Мы с тобой, — сказала Гермиона.

Гарри открыл дверь.

Вместе со скрипом двери до них донеслось низкое ворчание. Пёс их не видел, но все три его носа бешено принюхивались в их направлении.

— Что это у него рядом с лапами? — шёпотом спросила Гермиона.

— Похоже на арфу, — сказал Рон. — Наверное, Снейп оставил.

— Собака, наверное, просыпается, как только перестаёшь играть, — сказал Гарри. — Ну, поехали…

Он поднёс к губам Хагридову флейту и подул. Никакой связной мелодии у него не выходило, но едва прозвучала первая нота, глаза у чудовища начали слипаться. Рычание постепенно затихло; пёс зашатался, потом передние лапы у него подогнулись и он опустился на пол, объятый глубоким сном.

— Ты уж играть-то не бросай, — предупредил Рон.