Гарри Поттер и Философский Камень

Глядя на Дадли в его новых бриджах, дядя Вернон хриплым голосом признался, что это самый торжественный момент в его жизни. Тётя Петуния разрыдалась и сказала, что не может поверить, что это её Сладенький Дадличек — таким красивым и взрослым он выглядел. Гарри не решился ничего сказать. Он и так боялся, что, наверное, сломал пару ребер, сдерживая хохот.

Когда на следующее утро Гарри вышел к завтраку, на кухне стоял отвратительный запах. Похоже, он исходил из большого металлического корыта, стоявшего в раковине. Он подошёл поближе, чтобы взглянуть. Корыто содержало в себе нечто, напоминавшее грязные лохмотья, плавающие в серой воде.

— Что это? — спросил он у тёти Петунии. Она поджала губы, как обычно делала, когда он осмеливался задать вопрос.

— Твоя новая школьная форма, — ответила она.

Гарри ещё раз заглянул в корыто.

— А, — сказал он, — не знал, что она должна быть такой мокрой.

— Не придуривайся, — резко сказала тётя Петуния. — Я перекрашиваю кое-какую старую одежду Дадли в серый цвет. После этого она будет такой же, как у всех.

Гарри сильно в этом сомневался, однако решил, что лучше не спорить. Он сел за стол и попытался не думать о том, как он будет выглядеть, когда появится в Стоунуолл Хай в первый день учёбы — скорее всего, так, будто напялил куски старой слоновьей шкуры.

Морща носы от запаха, источаемого новой школьной формой Гарри, вошли Дадли и дядя Вернон. Дядя Вернон, как обычно, раскрыл газету, а Дадли со стуком положил на стол свою школьную трость, которую теперь повсюду таскал с собой.

Раздался щелчок заслонки почтовой прорези в двери и на коврик шлёпнулись письма.

— Принеси почту, Дадли, — сказал дядя Вернон из-за газеты.

— Пусть Гарри принесёт.

— Гарри, принеси почту.

— Путь Дадли принесёт.

— Ткни в него своей тростью, Дадли.

Гарри увернулся от трости и пошёл за почтой. На коврике лежало три письма: открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, судя по всему, со счетами, и… письмо для Гарри.

Он поднял конверт и уставился на него, сердце в его груди звенело, как огромная упругая струна. Никто никогда в его жизни не писал ему писем. Да и кто бы ему писал? У него не было ни друзей, ни других родственников, он даже не был записан в библиотеке, откуда ему могли прислать требование о возврате книг. Но вот оно, письмо, вне всяких сомнений, адресованное именно ему:

Мистеру Г. Поттеру

Чулан под лестницей,

дом 4, Привит Драйв,

Литтл Уинджинг

Суррей

Конверт был толстым и тяжёлым, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки не было.

Перевернув его трясущимися руками, Гарри увидел на обратной стороне багровую сургучную печать с гербом: лев, орёл, барсук и змея окружали большую букву «Х».

— Быстрее, парень! — крикнул дядя Вернон из кухни. — Что ты там делаешь? Проверяешь, нет ли в письмах бомбы? — и он усмехнулся собственной шутке.

Гарри вернулся в кухню, всё ещё глядя на своё письмо. Он отдал дяде Вернону счета и открытку, сел и медленно начал открывать жёлтый конверт.

Дядя Вернон вскрыл счета, недовольно фыркнул и перевернул открытку.

— Мардж заболела, — сообщил он тёте Петунии. — Съела какую-то странную улитку…

— Пап! — вдруг сказал Дадли. — Пап, Гарри что-то пришло!

Гарри уже собирался развернуть письмо, написанное на таком же тяжёлом листе пергамента, как тот, из которого был сделан конверт, но дядя Вернон грубо выдернул его у него из рук.

— Это моё! — крикнул Гарри, пытаясь выхватить письмо.

— Да кто тебе будет писать? — презрительно усмехнулся дядя Вернон. Держа письмо в одной руке, он тряхнул его, чтобы оно развернулось, и быстро взглянул на текст. Его лицо превратилось из красного в зелёное быстрее, чем переключается свет у светофора. Но на этом дело не закончилось. Очень скоро оно стало серовато-белым, как засохшая овсяная каша.

— П-П-Петуния! — ахнул он.

Дадли попытался схватить и прочитать письмо, но дядя Вернон поднял его высоко над головой, чтобы тот не мог достать. Тётя Петуния с любопытством взяла пергамент и прочла первую строчку. Сначала она выглядела так, будто готова была упасть в обморок, потом схватилась за горло и захрипела, словно от удушья.

— Вернон! О, Господи… Вернон!

Они уставились друг на друга, будто забыв о присутствующих в комнате Гарри и Дадли. Дадли, не привыкший к тому, что на него не обращают внимания, резко стукнул отца своей палкой по голове.

— Я хочу прочитать письмо, — громко заявил он.

— Нет, это я хочу его прочитать! — гневно воскликнул Гарри. — Оно же моё!

— Выметайтесь, вы, оба! — прохрипел дядя Вернон, запихивая письмо обратно в конверт.

Гарри не сдвинулся с места.

— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЁ ПИСЬМО! — заорал он.

— Дайте мне его посмотреть! — потребовал Дадли.