Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления

- Но ты всё-таки ответил на мой вопрос, - тихо, словно самому себе, пробормотал Дамблдор. - Я должен был догадаться, в чём ключик к душе слизеринца. Ради цели, всё ради своей цели; и её я знаю, но вот почему…

Некоторое время Дамблдор смотрел в пустоту, потом выпрямился, и его взгляд снова сфокусировался на Гарри.

- А ты, Гарри, называешь себя учёным? - в голосе директора проскользнула тень удивления с лёгкой примесью неодобрения.

- Вам не нравится наука? - устало уточнил Гарри. Он надеялся, что у Дамблдора более положительное отношение к этой стороне магловской жизни.

- Полагаю, для лишённых палочек она полезна, - нахмурился Дамблдор. - Но характеризовать себя этим термином мне кажется странным. Разве наука важнее любви? Доброты? Дружбы? Наука ли вызывает твою симпатию к Минерве МакГонагалл? Разве из-за науки ты заботишься о Гермионе Грейнджер? К науке ли ты обращаешься, пытаясь разбудить тепло в сердце Драко Малфоя?

Знаете, грустнее всего то, что вы, наверное, думаете, будто выдали только что какой-то невероятно мудрый и сногсшибательный аргумент.

А теперь как бы так составить возражение, чтобы оно тоже прозвучало невероятно мудро…

- Вы не когтевранец, - со спокойным достоинством вскинул голову Гарри, - и поэтому вам, возможно, не приходило на ум, что уважать истину и искать её каждый день своей жизни - тоже акт добродетели.

Директор вздёрнул бровь, а потом вздохнул.

- Откуда столько мудрости в столь юном возрасте? - с лёгкой грустью молвил старый волшебник. - Конечно, она тебе ещё пригодится.

Только для того, чтобы производить впечатление на древних волшебников, которые возомнили о себе невесть что, - подумал Гарри. Вообще-то доверчивость Дамблдора его немного разочаровала. Не то, чтобы Гарри солгал, но Дамблдор казался уж слишком поражённым способностью Гарри глубокомысленно выражаться, вместо того чтобы считать мудростью простую и доходчивую речь, как у Ричарда Фейнмана…

- Любовь важнее мудрости, - сказал Гарри, просто чтобы проверить терпимость Дамблдора к ослепительно очевидным клише, сконструированным прямолинейным сопоставлением образцов безо всякого детального анализа.

Директор важно кивнул:

- Именно.

Гарри поднялся из кресла и потянулся. Ну, пойду я тогда что-нибудь полюблю - это мне обязательно поможет одержать верх над Тёмным Лордом. А когда вам снова понадобится мой совет, я вас просто обниму…

- Сегодня ты мне очень помог, Гарри, - сказал директор. - И поэтому мне хотелось бы задать этому молодому человеку последний вопрос.

Отлично.

- Скажи мне, Гарри, - начал директор (теперь он выглядел лишь озадаченным, хотя в его глазах всё ещё отдавалось эхо боли), - почему тёмные волшебники так боятся смерти?

- Э-э, - протянул Гарри, - простите, но здесь я вынужден поддержать тёмных волшебников.

* * *

Ввух, шшш, дзинь; хлюп, хлоп, бульк…

- Что? - сказал Дамблдор.

- Смерть - это плохо, - Гарри отбросил мудрость ради ясности. - Очень плохо. Чрезвычайно плохо. Боязнь смерти - это как боязнь огромного-преогромного монстра с ядовитыми клыками. Она весьма и весьма разумна и отнюдь не указывает на наличие психического отклонения.

Директор вытаращился на Гарри, словно тот превратился в кошку.

- Ладно, - продолжил Гарри, - давайте зайдём с другой стороны: вы хотите умереть? Потому что если хотите, существует такая магловская штука как «горячая линия по предотвращению самоубийств»…

- Когда придёт моё время, - тихо сказал старый волшебник. - Не раньше. Я не стану торопить этот день, но и не буду искать способа его избежать.

Гарри строго сдвинул брови:

- Похоже, у вас не очень-то сильная воля к жизни, директор!

Дамблдор зашагал по комнате, а потом остановился у хрустального аквариума с золотыми рыбками. Его борода попала внутрь и начала приобретать зеленоватый оттенок, но директор этого не заметил.

- Гарри… - в голосе старого волшебника появилась беспомощность. - Я, похоже, непонятно выразился. Тёмные волшебники не стремятся жить. Они боятся смерти. Они не тянутся к свету солнца, они бегут от ночи в созданные ими бесконечно тёмные пещеры без луны и звёзд. Они тяготеют не к жизни, но к бессмертию; и они так сильно жаждут им овладеть, что жертвуют даже собственными душами! Ты хочешь жить вечно, Гарри?

- Да, и вы тоже, - ответил тот. - Я хочу прожить ещё один день. Завтра я тоже буду хотеть прожить ещё один день. Следовательно, я хочу жить вечно - это доказывается через математическую индукцию. Если вы не хотите умереть, это значит, что вы хотите жить вечно. Если вы не хотите жить вечно - значит, вы хотите умереть. Или одно, или другое… Вы меня не понимаете, да?