Гарри Поттер и Огненная Чаша

Гарри решил не обращать на нее внимания, он не хотел, чтобы эта дура радовалась, зная, сколько бед принесла статья в «Ведьмополитен».

Огрид, на прошлом занятии объявивший, что с единорогами они закончили, ждал учеников возле своей хижины. У его ног стоял очередной запас корзин. При виде них у Гарри все оборвалось — неужели опять драклы? — но когда он подошел ближе и смог заглянуть внутрь, то увидел пушистых черненьких существ с длинными хоботками и забавными, плоскими как лопатки, передними лапками. Уставившись на ребят, существа моргали с вежливо-удивленным видом, как бы недоумевая, отчего это им уделяется столько внимания.

— Это нюхли, — объяснил Огрид, когда все подошли. — Живут в основном на приисках. Любят блестящее… вот, смотрите-ка.

Один из нюхлей неожиданно прыгнул и сделал попытку скусить часы с запястья Панси Паркинсон. Та завизжала и отскочила.

— Они прям как детекторы на всякие драгоценности, — радостно сообщил Огрид. — Мы с ними сегодня поиграемся. Видите? — Он показал на большой участок свежевспаханной земли. Именно здесь он копал, когда Гарри наблюдал за ним из окна совяльни. — Я тут назарывал золотых монеток. Объявляю приз тому, кто выберет себе нюхля, который отыщет больше всех денег. Только с себя снимите все ценное, а потом выбирайте нюхля и приготовьтесь их выпустить.

Гарри снял часы, которые носил только по привычке, ведь они больше не работали, и спрятал в карман. Потом выбрал себе нюхля. Тот сунул Гарри в ухо носик-трубочку и с энтузиазмом понюхал. Это было довольно приятно.

— Погодите-ка… — Огрид глядел в корзину. — Тут один лишний… Кого нету? Где Гермиона?

— Ей пришлось пойти в больницу, — ответил Рон.

— Мы потом объясним, — пробормотал Гарри; Панси Паркинсон заинтересованно прислушивалась.

Это был самый занятный урок ухода за магическими существами. Нюхли ныряли под землю и выныривали оттуда, как будто это была вода. Каждый безошибочно бросался к тому ученику, который его выпустил и ссыпал добытое золото ему в руки. Нюхль Рона оказался самым трудолюбивым, и скоро у Рона было полно денег.

— А их можно купить и держать дома, Огрид? — с воодушевлением спросил он. Его нюхль нырнул обратно в почву, обрызгав Рона грязью.

— Твоей маме это не понравится, Рон, — ухмыльнулся Огрид, — они, нюхли эти, дома разрушают. Кажись, они уж все собрали, — добавил он, обойдя вскопанный участок земли, куда нюхли продолжали неустанно нырять. — Я зарыл всего сто монет. А, вот и ты, Гермиона!

По газону брела Гермиона — руки сильно забинтованы, лицо несчастное. Панси Паркинсон наблюдала за ней цепкими глазками.

— Ну чего, давайте смотреть, кто чего набрал! — провозгласил Огрид. — Считайте монеты! А красть их ни к чему, Гойл, — он сузил жучиные глаза, — это непречемово золото. Через пару часов исчезнет.

Недовольный Гойл высыпал золото из карманов. Самую высокую производительность показал нюхль Рона, и в качестве приза Огрид дал Рону громаднейший кус рахатлукулловского шоколада. Тут по двору разнеслись удары колокола, созывающие на обед. Все отправились в замок, но Гарри, Рон и Гермиона остались, чтобы помочь Огриду собрать нюхлей в корзины. Гарри заметил, что из окна кареты за ними наблюдает мадам Максим.

— А чегой-то у тебя с руками, а, Гермиона? — участливо спросил Огрид.

Гермиона рассказала про полученные утром гневные письма и про конверт с буботуберовым гноем.

— А-а-а-а, это ерунда, не думай об этом, — ласково поглядев на нее сверху, посоветовал Огрид. — Я таких писем наполучал — уж будьте любезны, это после того, как Рита Вритер написала про мою мамашу. «Ты чудовище, тебя надо уничтожить». «Твоя мать убивала невинных людей, была б у тебя совесть, ты б утопился в озере».

— Не может быть! — воскликнула крайне шокированная Гермиона.

— А вот и может, — сказал Огрид, тяжело поднимая корзину с нюхлями и опирая ее о стену хижины. — Они ж просто придурки, Гермиона. Ты эти письма, ежели еще придут, не открывай, кидай сразу в огонь.

— Ты пропустила очень хороший урок, — сообщил Гермионе Гарри, когда все уже возвращались в замок. — Они такие симпатичные, эти нюхли. Правда, Рон?

Рон, между тем, нахмурившись, рассматривал шоколад. Что-то его сильно огорчило.

— Что такое? — спросил Гарри. — Начинка не та?

— Нет, — коротко бросил Рон. — Ты почему мне не сказал про золото?

— Какое золото? — не понял Гарри.

— Золото, которое я тебе отдал после финального матча, — пояснил Рон. — Непречемово золото, которое я отдал тебе за омниокуляр. В Высшей ложе. Почему ты не сказал, что оно исчезло?

Гарри пришлось минуту подумать, прежде чем он сообразил, о чем говорит Рон.

— А-а, — протянул он, когда память наконец вернулась к нему. — Не знаю… Я и не заметил, что его нет. У меня тогда была другая забота — о палочке, помнишь?

Они вошли в вестибюль и направились в Большой зал на обед.

— Наверно, хорошо, — отрывисто произнес Рон, когда они уселись за стол и принялись накладывать на тарелки ростбиф и йоркширский пудинг, — иметь столько денег, что даже не замечаешь, что у тебя пропала целая пригоршня галлеонов.