Гарри Поттер и орден феникса

– Слова истинного друга и истинного Уизли, – одобрил Фред, крепко хлопнув Рона по спине. – Отлично. Операцию назначаем на завтра, сразу после уроков: чем больше народу будет в коридорах, тем лучше… Гарри, чтобы выманить Кхембридж из кабинета, мы все устроим где-нибудь в восточном крыле… Думаю, мы можем тебе гарантировать… сколько? минут двадцать? – Он оглянулся на Джорджа.

– Легко, – сказал тот.

– А что за отвлекающий маневр? – спросил Рон.

– Увидишь, маленький братец, – сказал Фред, и они с Джорджем встали из-за стола. – Если, конечно, завтра в районе пяти вечера подгребешь к коридору Грегори Льстивого.

На следующий день Гарри проснулся очень рано. Нервничал он не меньше, чем в день дисциплинарного слушания, – и не только потому, что предстояло пробраться к камину Кхембридж, хотя и этого было бы достаточно. Однако сегодня его ждала еще и встреча со Злеем – первая с тех пор, как тот вышвырнул Гарри из своего кабинета.

Гарри немного полежал в постели, размышляя о предстоящих испытаниях, потом бесшумно встал и прошел к окну у кровати Невилла. Утро прекрасное, небо – ясной, дымчатой, опаловой голубизны. Гарри смотрел на высокий бук, под которым его отец издевался над Злеем, не представляя, как Сириус сможет оправдать этот поступок. Но отчаянно хотелось выслушать Сириуса – может, были смягчающие обстоятельства, может, найдется хоть какое-то извинение поведению Джеймса…

Тут Гарри различил движение на опушке Запретного леса. Он прищурился против слепящих солнечных лучей и увидел, как из чащи выходит Огрид. Тот, прихрамывая, добрел до хижины и скрылся внутри. Гарри пару минут понаблюдал. Огрид не выходил, но над трубой вскоре завился дымок. Ну, если Огрид сумел развести огонь, значит, не так сильно ранен.

Гарри вернулся к своему сундуку и стал одеваться.

Учитывая обстоятельства, Гарри не надеялся, что день пройдет спокойно, и тем не менее оказался не готов к бесконечным мольбам, увещаниям и воззваниям Гермионы. На истории магии она впервые в жизни не обращала внимания на лекцию профессора Биннза и бомбардировала Гарри упреками, которых он очень старался не слышать.

– …если она тебя поймает, тебя не просто исключат, она догадается, что ты разговаривал со Шляриком, и заставит

принять признавалиум, и будет допрашивать…

– Гермиона, – возмущенно зашептал Рон, – ты когда-нибудь отстанешь от Гарри и начнешь слушать Биннза? Или я должен сам все это конспектировать?

– Ничего, поконспектируешь, не умрешь!

К тому времени, как они спустились в подземелье Злея, ни Рон, ни Гарри с Гермионой уже не разговаривали. Это, впрочем, нимало ее не смущало. Наоборот, пользуясь их молчанием, она продолжала монотонно бубнить, изрекая зловещие предсказания таким неистово-шипящим шепотом, что Шеймас целых пять минут проверял, не течет ли у него котел.

Злей вел себя так, словно Гарри не существует. Гарри был к этому привычен – такова была излюбленная тактика дяди Вернона – и, в сущности, радовался, что Злей не придумал чего-нибудь похуже. Собственно, если учесть, сколько издевок и презрительных насмешек выпадало на его долю раньше, новая манера Злея его даже устраивала. Гарри с удовольствием отметил, что, как только его оставили в покое, он без особых трудностей и вполне успешно приготовил закаляющее зелье. В конце урока, перелив немного отвара во флакончик и закрыв пробкой, он отнес его на учительский стол; возможно, наконец-то удастся получить по зельеделию «С».

Едва отвернувшись от стола, он услышал звон стекла. Малфой радостно захохотал. Гарри круто развернулся. Осколки его флакончика рассыпались по полу. Злей с жестоким удовлетворением посмотрел Гарри в глаза.

– Упало, – еле слышно прошептал он. – Ноль баллов, Поттер.

От ярости Гарри лишился дара речи. Он вернулся на свое место, намереваясь налить еще один флакончик и добиться от Злея справедливости, но с ужасом увидел, что котел пуст.

– Прости! – пролепетала Гермиона, прижимая ладони ко рту. – Прости, пожалуйста! Я думала, ты закончил, и решила все убрать!

Гарри не нашел в себе сил ответить. Едва прозвонил колокол, он, не оглядываясь, убежал из подземелья, а за обедом сел между Невиллом и Шеймасом, лишь бы Гермиона больше его не пилила.

Гарри так расстроился, что совсем забыл про профориентацию и вспомнил только на прорицании, когда Рон спросил, почему он не у Макгонаголл. Гарри стремглав полетел наверх и, опоздав всего на несколько минут, ворвался в кабинет куратора.

– Извините, профессор, – пропыхтел он. – Я забыл.

– Ничего, Поттер, – сказала она.

В углу кто-то фыркнул. Гарри обернулся.

И увидел Кхембридж в пышном кружевном воротничке и с пергаментом на коленях. На губах ее играла надменная улыбочка.

– Садитесь, Поттер, – велела профессор Макгонаголл, чуть дрожащими руками перебирая брошюры на столе.

Гарри сел к Кхембридж спиной, стараясь не слышать шуршания ее пера.