Гарри Поттер и узник Азкабана

"Хотел бы я, чтобы это было так, — медленно сказал Фадж. — Я уверен, что поражение господина несколько выбило его из колеи. Убийство Петтигрю и всех этих магглов было поступком загнанного и отчаявшегося человека — жестоким… бессмысленным. Я встречался с Блэком во время последней инспекции Азкабана. Знаете, большинство тамошних узников сидит в темноте, бормоча что-то; никаких признаков рассудка… но я был поражен тем, каким нормальным выглядел Блэк. Он разговаривал со мной вполне здраво. Это обескураживало. Можно было подумать, что ему просто скучно… он спросил меня, закончил ли я читать газету, хладнокровно, если хотите, сказал, что ему не хватает разгадывания кроссвордов. Да, я был поражен тем, как мало подействовали на него дементоры — а его ведь охраняли очень тщательно, знаете ли. Дементоры на страже у двери день и ночь".

"Но с какой целью он вырвался, как вы полагаете? — спросила мадам Розмерта. — Боже милостивый, министр, уж не собирается ли он снова примкнуть к Сами-Знаете-Кому?"

"Я бы рискнул предположить, что это его, гм, конечная цель, — пробормотал Фадж уклончиво. — Но мы надеемся схватить Блэка задолго до этого. Должен сказать, Сами-Знаете-Кто без сторонников — это одно… но верните ему его наиболее преданного слугу, и я содрогаюсь от мысли, как быстро он воспрянет снова…"

Послышалось звяканье стекла о дерево. Кто-то поставил свой стакан.

"Знаете, Корнелий, если вы собираетесь обедать с директором, нам, пожалуй, пора возвращаться в замок", — сказала профессор Мак-Гонагалл.

Одна за другой, ноги перед глазами Гарри приняли на себя вес своих хозяев; качнулись полы плащей, и сверкающие каблуки мадам Розмерты скрылись позади стойки бара. Дверь в "Три метлы" отворилась снова, взвихрился снег, и учителя скрылись из виду.

"Гарри?"

Лица Рона и Эрмионы появились под столом. Оба смотрели на него, не зная, что сказать.

Глава Одиннадцатая Всполох

Гарри не заметил, как оказался в подвале "Горшочка с медом" и как через подземный ход пробрался назад в замок. Он действовал абсолютно машинально. Из его головы не выходил услышанный разговор.

Почему никто и никогда не говорил ему об этом? Дамблдор, Хагрид, мистер Висли, Корнелий Фадж… Почему они никогда не упоминали, что родители Гарри погибли из-за предательства лучшего друга?

Рон и Эрмиона обеспокоено поглядывали на Гарри за ужином, но заговорить не решались, чтобы их не услышал Перси, сидевший неподалеку. Они поднялись в гриффиндорскую гостиную, где в это время Фред и Джордж устроили салют из дюжины Бомб-Вонючек по случаю окончания семестра. Гарри очень не хотелось отвечать на вопросы близнецов о Хогсмид, поэтому он тихо скользнул наверх, в пустую спальню, и направился прямо к шкафчику около кровати. Отодвинув книги, он быстро нашел фотоальбом в кожаном переплете с волшебными снимками отца и матери, который два года назад ему подарил Хагрид. Гарри сел на кровать, задернул полог и начал переворачивать страницы…

Он остановился на свадебной фотографии. На снимке отец, радостно улыбаясь, махал ему рукой. Его непослушные черные волосы, которые унаследовал и Гарри, торчали во все стороны. Сияющая от счастья мама стояла под руку с отцом. А это… это, должно быть, он. Шафер… Гарри никогда раньше не обращал на него внимания.

Если бы он не был уверен, что это один и тот же человек, то никогда не узнал бы Блэка на старой фотографии. С нее смотрело молодое и смеющееся лицо, совсем не похожее на газетные снимки бледного, заросшего оборванца. Служил ли он Волдеморту уже тогда? Планировал ли он уже тогда смерть этих двух людей рядом с ним? Понимал ли, что ему предстоят двенадцать лет в Азкабане — двенадцать лет, которые до неузнаваемости его изменят?

Но даже дементоры оказались ему нипочем, думал Гарри, вглядываясь в красивое улыбающееся лицо. Он не слышит предсмертный крик мамы, в отличие от меня, каждый раз, стоит им приблизиться…

Гарри захлопнул альбом, убрал его в шкафчик, снял мантию, очки и, задернув полог, лег в кровать.

Дверь спальни приоткрылась. "Гарри?" — неуверенно позвал Рон.

Но Гарри притворился спящим. Рон ушел, а Гарри повернулся на спину и уставился в темноту широко открытыми глазами.

Ненависть, прежде незнакомая ему, пустила ростки в его сердце. Он видел ухмылку Блэка так ясно, как будто все еще держал альбом перед глазами. Потом Гарри отчетливо, словно на киноэкране, увидел, как Сириус Блэк взрывает Питера Петтигрю, нелепого и трогательного, совсем как Невилл Лонгботтом. Он слышал (хотя и не знал, как звучит голос Блэка) тихое нервное бормотание: "О, мой повелитель… Поттеры сделали меня Хранителем секрета…" — этот шепот прервался смехом, пронзительным, холодным — тем самым смехом, который слышал Гарри, когда к нему приближались дементоры…

"Гарри, ты… Ты выглядишь ужасно".

Гарри не смог заснуть до рассвета. Проснувшись и обнаружив, что спальня опустела, он натянул одежду и спустился по винтовой лестнице в гостиную, в которой сидели только Рон, с аппетитом уплетавший мятную лягушку, и Эрмиона, разложившая домашние задания на нескольких столах.