Читаем Гать. Задержание полностью

Гать. Задержание

Они вошли по аккуратно расчищенной дорожке во двор и тут же увидели тетку Зинаиду, которая колола дрова у высокой поленницы. Ей было лет шестьдесят. В солдатской телогрейке, серой деревенской юбке и больших валенках. На голове лихо заломлена старенькая шапка-ушанка. На звук шагов тетка на мгновение подняла голову.

— Здравствуйте, тетка Зинаида… — не очень решительно произнес Игнатьев и, сняв шапку, поклонился. — Тут до вас товарищ приехал. Поговорить ему надо с вами…

— Пущай говорит, — милостиво разрешила тетка, лукаво посмотрев на Андрея. — Только, судари вы мои, недосуг мне стоять, так что вы поколите мне дрова, а я тем временем и поговорю.

Делать было нечего, Игнатьев, покачав головой, скинул дубленый полушубок и стал колоть дрова, а Кудряшов, усмехнувшись на теткину ловкость, присел рядом с ней на здоровенный комель березы, который лежал чуть в стороне от поленницы.

— Зинаида…

— Степановна…

— Зинаида Степановна, не помните ли вы, кто жил в деревне во время войны? — скороговоркой выпалил Андрей.

— Эк, милый, как же не помню? Всех помню. Только девять домов в Писцове было, сейчас четыре осталось… Старики помирают, а молодые норовят в город податься иль на центральную усадьбу, к кину поближе.

Тетка Зинаида задумалась, полезла в карман телогрейки, достала пачку «Примы». Ловко закурила и, с удовольствием затянувшись, бросила взгляд вдоль улицы, словно что-то припоминая.

— С краю Белохвостовы жили, — проговорила она, — потом хохлы — Костенки, дале Ножкины… Настька беркулезная, сводная сестра Алферова Ивана.

Андрей замер.

— Как вы сказали?

— Настька беркулезная. У Настьки мать-то при родах померла, вот ее Алфериха и кормила грудью почти с год. Считай, совсем родными с Иваном почитались. Померла она в сорок четвертом. Доконал беркулез.

— А жену Ивана Алферова вы знали?

— Груньку-то? Как не знала… — тетка обидчиво поджала губы, — я Груньку век помнить буду… Гнилой сруб мне продала… Мужика-то ее перед самой войной в лесу браконьеры порешили, так она посередь самой войны примака в дом привела.

— Какого примака? — не понял Андрей.

— Обыкновенного. Ты коли, коли, милый, — прикрикнула она на устало разогнувшегося Игнатьева. — У нас свой разговор, а у тебя свой… Обыкновенного, с руками и ногами. Жила-то она на кордоне алферовском, а потом сюда перебралась, к Настасье. Так до самого конца войны и жила…

— Вы не ошибаетесь, Зинаида Степановна? — переспросил Кудряшов.

— Как это ошибаюсь? — возмутилась тетка Зинаида. — Да я у нее в сорок четвертом году вот этот самый сруб и купила. Даже бумага с сельсовета есть.

— Ничего не понимаю, — произнес Андрей. — Разве Алферова не погибла во время войны?

— Кто, может, и погиб, только не Грунька… — ехидно заявила тетка Зинаида, выбрасывая окурок и сплевывая на снег. — Эта баба нигде не погибнет. Мужичонка, правда, ей плохонький попался, болел, почти из избы не показывался. Его Грунька пристроила в госпиталь, в котором работала…

— А куда она потом девалась?

— Кто его знает… — Тетка пошамкала губами. — Сруб и избенку продала и уехала с госпиталем.

— Вестей никаких от нее не было?

— Как не было? Было. Году в пятидесятом письмецо мне пришло, все про Ваську Дорохова расспрашивала. Этот хлюсг у фашистов служил, — тетка понизила голос и, оглянувшись, подмигнула. — Я баба прямая, я не стала церемониться… Взяла да и снесла его в Гераньки к уполномоченному.

Андрей и Игнатьев переглянулись.

— А чего это вас всех до Груньки потянуло? — с любопытством спросила тетка Зинаида. — Этот самый учитель-то уж больно интересовался, словно свататься к ней хотел. И Маруська потом прибегала.

— А разве Смолягина не знала, что Алферова осталась жива? Она раньше не интересовалась?

— Милок, не те времена были, чтоб кем-то интересоваться! Да Маруська к тому ж, окромя себя, никем никогда не интересовалась…

— Спасибо, Зинаида Степановна, большое спасибо…

— А вы чего, уходите? — огорчилась тетка Зинаида. — А то б покалякали еще… Дров-то вон сколько…

— Мария Степановна, — Лозовой встал из-за стола и аккуратно смахнул пылинку с рукава пиджака, — скажите, а почта есть в деревне?

— А как же… Пятый дом от меня.

— Позвонить по межгороду можно оттуда?

— Вообще-то телефона нет, но можно попросить Веру, она по служебному закажет.

Лозовой надел пальто, шапку.

— Так говорите, Вера… — Он задумчиво повертел в руках перчатки. — Надо директору школы позвонить… Волнуется, наверное…

— Знаешь что, Константин, пойду-ка я с тобой. Мне-то Вера не откажет — крестная.

Вера оказалась молоденькой девчушкой, круглолицей и розовощекой.