Газета День Литературы # 64 (2001 13)

но до сих пор не померла.

август 2001г.

* * *

я жить хочу на выжженной земле,

где мусор жизни

с пеплом жизни смешан…

рай вместится на ангельском крыле.

ад настоящий должен быть кромешен.

а человек познать обязан боль

несовершенства собственного тела…

успешно я свою играю роль,

земля-то подо мной давно сгорела.

мне хоть бы что… люблю родную чушь.

тут даже с чёртом просто повидаться.

столицу и болотистую глушь

люблю. в России есть, куда податься.

ноябрь 2001г.

* * *

я видел ангела с кастетом.

он сказал,

что мир мой внутренний давным-давно разрушен,

что мне любой из ближних

может плюнуть в душу.

затем меня с какой-то стати облобзал

и, помочившись в грязь,

покинул эту сушу.

1999г.

* * *

я — старый, лысый, жирный и тупой,

слепой, хромой, недобрый и скупой.

я матерюсь и не читаю книг.

но как поэт по-прежнему велик.

сентябрь 2001г.

Владимир Юрьев ПРИГОРШНИ СОЛНЕЧНЫХ СЛЁЗ…

Виктор Липатов. "Свет в ладонях". Стихотворения.М. "Евразия+". 2001 г. 224 стр.

В наше время в литературе — всё просто: издаёшься за свой счёт — значит, не востребован ни читателем, ни издателем.

Виктор Липатов после перестройки обнародовал пять поэтических сборников, не заплатив ни копейки. В 2000-м году на объёмный стихотворный том "Тайна сдержанного сердца" пресса откликнулась десятком положительных рецензий. Книга отмечена дипломом издательства — как лучшая книга года.

Перед нами новая работа В. Липатова — "Свет в ладонях", отлично оформленное издание, состоящее из восьми разделов. Композиция — воистину мастерская: любовь, война, философия, поэма-эссе о Брейгеле, переводы из Мориса Метерлинка и Густаво Адольфо Беккера.

Книга насыщена музыкой и красками. Словарь её богат — от изыска до русского фольклора. С ней нужно знакомиться вдумчиво — тет-а-тет, вникать, вчитываться…

Процитируем три коротких стихотворения из разных разделов. Виктор Липатов — историк. С младых ногтей до седин увлекается древним Китаем. Читатель почувствует величавое спокойствие зарисовки "Китайские мотивы". Простоту природы и вечности.

Часы зайца. Рассветная глушь.

Дождик серебряно тревожит покой камней.

Ночь ещё проливает тушь.

Грусть приходит ко мне.

Павлины улетели к востоку и югу.

На тушечнице в дрёме нефритовые львы.

Давно не читал я стихов другу.

Давно не писал стихов о любви.

День вчерашний унёс улыбку твою.

Из ветки с абрикосовыми цветами,

Рассветёт, пожалуй, венок совью.

Подарю непришедшей даме.

А вот философия: трагикомическая, фольклорная микросказка о беспомощной Судьбе, горюющей над могилой подшефного.

Рана земли зажила.

Судьба, постояв у гробницы,

Хмыкнула и отошла.

Солнечный луч увидав, зачирикали птицы.

Руками Судьба развела:

Что я могу? И кому я нужна?

Если он умер — я ли была?

Если не муж он — я ли жена?

Кто я? Судьба зарыдала.

Зеркало взяв, на себя посмотрела в упор:

"Много я лиц повидала. Это лицо мне в укор".

Или дерзкая риторика о незабвенности Поэта в коловерти бытовщины. Торжество Бытия над бытом. Духа над плотью.

Забудутся царства, вожди и министры,

Рассыплется жизнь наша плачем и смехом.

Мы все промелькнём и угаснем, как искры,

Лишь слово Поэта звучит нашим эхом.

Не кормлен Пегас и распутствует Муза.