Газета День Литературы # 80 (2003 4)

Нострадамус в своих пророчествах также указывал на Россию (в “Письме Генриху”), как на страну, где должен появиться новый Спаситель (которого он называл Великим Монархом Вселенной и другими высокими титулами). Более того, он указал ключевые моменты из жизни Посланца Высших Сил, по которым его можно будет узнать в нужное время, а также предсказал после всех катаклизмов и бед наступление Золотого века. Ниже процитирую выдержку из “Письма Генриху”: "И после эпохи разрушения восстановится царство Сатурна, Золотой век. И отверзнет уста Всевышний создатель, слыша стенания своего народа, Сатана будет пленен и сброшен в глубокую пропасть. Установится между Богом и людьми всеобщий мир".

Как видите, Анатолий, все не так уж и плохо. Пророчества о катаклизмах, катастрофах, болезнях и войнах (включая 3-ю мировую) действительно претворяются в жизнь, чего не сможет отрицать сейчас никто, но при этом почти везде говорится о том, что после очищения планеты от всего нечистого наступит "Золотой Век". Вопрос лишь в том, какое количество людей переживет Армагеддон?

Билет в будущее можно получить лишь через Движение к Свету, исходящее от Высших Сил. Других вариантов не будет, скоро это станет очевидно всем...

Леонид Селезнев НЕИЗВЕСТНЫЙ МАЯКОВСКИЙ

Хорошо известно, что в 1920-е годы Маяковский неоднократно бывал в заграничных поездках и всегда осознавал себя там литературным полпредом СССР. Поэтому он принципиально отказывался давать интервью газетам и журналам послеоктябрьской эмиграции. И общался с эмигрантами из России достаточно редко и очень выборочно (не сделал исключения и для Марины Цветаевой, высоко ценившей его как поэта). Большинство известных нам сегодня интервью Маяковского заграничным органам печати — это беседы с журналистами газет социалистической или просоветской ориентации. Русские эмигрантские газеты или вполне буржуазные иностранные издания вроде "Нью-Йорк таймс" — в лучшем случае публиковали пристрастное изложение публичных выступлений поэта.

Поэтому неожиданной показалась публикация старейшего русского журналиста Михаила Константиновича Первухина (работал корреспондентом газеты "Русское слово" в Италии еще с 1910 г., да так и остался там после 1917 г.) в издаваемой в Париже "Русской газете" от 26 апреля 1924 года: на первой странице помещен его фельетон "Пьяные гамадрилы", в котором он довольно подробно излагает интервью Маяковского специальному корреспонденту римской газеты "Мессаджеро" в Москве Энрико Каваккиоли. Газета "Мессаджеро" ("Вестник"), основанная в 1878 г., в 1920-е годы поддерживала (как и подавляющее большинство периодических изданий Италии) недавно пришедший к власти фашистский режим Бенито Муссолини. Почему же Маяковский, брезгливо относившийся к буржуазной (а уж тем более — профашистской) печати, согласился принять у себя в Москве журналиста право-консервативной газеты?

Ответ на этот вопрос простой: спецкором "Мессаджеро" в Москве в 1924 году был писатель-футурист Энрико Каваккиоли, близкий соратник основателя футуристического движения в Италии Ф.Т.Маринетти. Каваккиоли был дружен с Маринетти еще с 1906 года, со времени сотрудничества в миланском журнале "Поэзия", одном из первых изданий итальянского литературного авангарда. И хотя во время приезда в Россию в начале 1914 года "Главного футуриста" Маринетти Маяковский и его товарищи публично заявляли о независимости русского футуризма от итальянского, — чувство эстетической, художественной общности с итальянцами ("отцами-основателями") у Маяковского, по-видимому, было. Схожесть была и в мощной идейно-политической энергетике итальянского и русского футуризма: представители обоих движений поддержали генетически разные, но радикальные политические режимы в своих странах: итальянские футуристы — первую в мире модель национального фашизма (еще без оголтелого расизма, который появится в 1930-е годы в Германии при Гитлере); русские "будетляне" — первую в мире модель интернационального коммунизма (в начале 1920-х годов — еще с надеждой на "мировую революцию")...