Газета Завтра 43 (1248 2017)

Да и как можно регулировать эти конфликты, если все они являются результатом сместившегося с основ мира, результатом колоссальных лавинообразных изменений, охвативших все стороны человеческой жизни? Как можно регулировать лавину, регулировать революцию? Революцию нельзя регулировать, в ней можно только участвовать — участвовать правильно или дурно.

Россия, в отличие от многих стран мира, имеет колоссальный опыт участия в революциях. Весь двадцатый век был порождён русской революцией. Сегодня, в буре революционных перемен, Россия обладает колоссальными преимуществами страны, знающей природу и последствия революции. Это драгоценный исторический ресурс, ещё более драгоценный, чем ресурс углеводородов или цифровых технологий, ресурс, которым Россия не пользуется.

После 1991 года российская власть отринула весь красный период, поставила крест на всём революционном процессе, демонизировала само понятие революции, она боится использовать этот грандиозный исторический ресурс. Она боится признать, что революция является неизбежной составляющей мирового исторического времени, что она — способ, которым человечество проталкивается сквозь игольное ушко истории. Революция есть исторический закон, такой же неоспоримый, как всемирное тяготение. Забвение этого закона, неумение им пользоваться обрекают Россию на стратегическое отставание.

Тем отраднее было слышать выступление президента Путина, который, быть может, впервые за всю постсоветскую историю воздал должное тому, что случилось в России сто лет назад. Он согласился с тем, что революция явилась результатом вопиющей несправедливости, несовершенства предреволюционной России. Результатом беспомощности власти, не сумевшей откликнуться на чаяния народа и приступить к преобразованиям. Путин сказал, что свершившаяся русская революция, невзирая на огромные разрушения, достигла грандиозных результатов при строительстве российского общества и мира в целом. Русская революция 1917 года изменила мир и сделала его таким, каким мы его сегодня знаем.

Рассуждения президента Путина отличаются от недавно прозвучавших клерикальных заявлений, в которых революция по-прежнему трактуется как мировое зло, как форма сатанинского наваждения.