Газета Завтра 891 (50 2010)

     "Радикальные реформы" России в 90-е годы оказались "криминально ориентированными" не только потому, что криминалитет был единственной частью общества, уже имевшей к началу преобразований необходимый капитал и информационные ресурсы. Именно автономность криминальных ресурсов от остальной части общества позволила использовать их с максимальной эффективностью. Как всегда в подобных ситуациях, наибольшую активность в "практике радикального реформирования" проявляют именно представители криминалитета, "свободные от моральных ограничений старого мира". Вторая причина криминальной ориентированности реформ — изначально заложенная нравственная деградация населения и власти в результате принятых экономических решений. Новые элиты формировались из наиболее энергичных и "нравственно лабильных" слоев населения: комсомольских активистов, выдвинутых старой номенклатурой, и молодых бандитов, обеспечивающих "продвижение реформ снизу". В итоге 20 лет "радикального реформирования" в России мы видим фактическую амнистию теневых капиталов, смешение в действующей экономике "белых", "серых" и "черных" финансовых ресурсов, дальнейшие тенденции — законодательная амнистия любых используемых капиталов.

     Развал существовавшей системы занятости привел к вынужденной криминализации огромной части населения, которая не снижается, а приобретает все новые формы.

     В ходе продолжающихся реформ происходит уничтожение силового потенциала государства, приватизация потенциала насилия в легальных (ЧОПы) и нелегальных (банды, НВО) формах.

     Коррупция прямо пропорциональна не глубине, а продолжительности периода преобразований и размерам оставшегося национального богатства. Поэтому нужно говорить о фактическом участии криминалитета в принятии управленческих решений на региональном и федеральном уровнях. По мнению покойного Гайдара — это "обмен власти на собственность". А на самом деле — выкуп жизни и безопасности реформаторов.

     Период "стабилизации" в нулевые годы не изменил сущностных характеристик российского криминалитета: он не утруждает себя долговременными стратегиями развития, он решает проблемы собственного выживания. Как доказательство собственной победы криминалитет стремится легализоваться во власти и получить максимум свидетельств собственной респектабельности (именно поэтому Сергей Цапок — и депутат, и кандидат социологических наук). В период "стабилизации" государство ослабело, а криминалитет вырос и укрепился.

     При этом продолжается деградация правоохранительных органов и системы государственного управления, как следствие — развитие рейдерства и "красных бригад" (банд, состоящих из действующих сотрудников правоохранительных органов, "крышуюших" бизнес на всех уровнях).

     Нравственная деградация населения привела к возрождению рабского труда, продажи людей (в том числе — детей) для криминальной эксплуатации, образованию латифундий в сельском хозяйстве. Фактически произошел откат на рубежи XVIII века, который выдается за торжество либеральных идей!

      Владимир ОВЧИНСКИЙ.

     Кстати, кубанские руководители до трагедии называли того же Цапка "эффективным менеджером". И это вполне соответствует действительности, поскольку в станице Кущёвской всё было хорошо: дороги и улицы всегда чистые, есть электричество и тепло, агрокомплекс на высоте и так далее. Энгельсовский район Саратовской области, о котором упоминалось выше, тоже выглядел образцово-показательным.

     В Кущёвской уже сейчас люди подходят и говорят: "Верните нам Цапка. Он давал нам работу, он платил нам деньги…" Значит, в стране уже господствует сознание, характерное для заключенных концлагеря. Люди готовы получать свою пайку, работать, сдавать кровь, становиться объектами каких-то чудовищных экспериментов — лишь бы выжить. Ситуация в ряде регионов России уже прямо напоминает самые отсталые страны Латинской Америки с их "эскадронами смерти", которые открытым террором принуждали население к покорности и работе на "хозяина".