Газета Завтра 920 (27 2011)

М. Б. Все церковное искусство осмысленно: и процесс, и результат трудов. Оно есть свидетельство бытия Божия. Действительно, лицевые пелены близки к иконе, и в некоторых случаях могли роль иконы выполнять. Древнее орнаментальное церковное шитье украшательством тоже не назовешь. Но придавать лицевому шитью роль иконы, на мой взгляд, не следует. Шитье — это, скорее, воплощенная молитва.

"ЗАВТРА". Вот интересная вещь: образцы лицевого шитья можно увидеть во многих российских музеях — как столичных, так и провинциальных. По музеям мы, собственно, о нём и знаем. А в храмах мы его почему-то не видим. Или не замечаем… Вам не кажется, что это парадокс?

М. Б. Очень серьёзный и большой вопрос. По одному этому вопросу можно написать целую статью. Действительно, шитья в храмах мы не видим. И это не потому, что оно дорогое, труднодоступное. Вовсе не в этом дело. Наверное, дело в том, что мы по-другому стали относиться к своему служению в церкви. Именно к своему, не к чьему-то. Одно из пониманий этих граней есть отсутствие лицевого шитья в храме. Но если оно там и появляется, то всё равно остаётся невидимым. Это явление не нашего времени и не нашего понимания служения. Может быть, в этом вопросе кроются все проблемы нашего лицевого шитья — истинная причина его так называемой невостребованности. Это происходит не потому, что кто-то плохой не пускает его в современный храм, и не потому, что оно дорого, причина лежит гораздо глубже…

"ЗАВТРА". Но всё же в каких-то храмах оно есть?

М. Б. Конечно. В Успенском кафедральном соборе города Смоленска хранится, как историческая и духовная святыня, плащаница княгини Евфросинии Старицкой, одна из четырёх больших её плащаниц. Это композиция "Положение во гроб", длиной более, чем два метра. Из современного шитья в наших храмах чаще всего встречаются плащаницы, покровы на мощи и хоругви. Также в алтаре иногда можно увидеть образцы лицевого шитья — это воздухи и покровцы, напрестольные одежды и катапетасмы. Элементы лицевого шитья присутствуют на священнических одеждах, на облачениях епископов и святейшего патриарха.

Современное лицевое шитьё можно увидеть в некоторых храмах Москвы. В Томске — покров на мощи преподобного Феодора Томского. В Сергиевом Посаде — покровы на мощи преподобного Сергия Радонежского, четыре из них вышиты в нашей мастерской и нашими учениками. Лицевое шитье украшает также Покровский храм Московской духовной академии.

"ЗАВТРА". Вы упомянули лицевое шитьё в стиле ХIХ века. Его принципиальное отличие от шитья ХVI века, очевидно, в потере сакральности, духовного смысла, возвышающего дух молящегося человека? Новый стиль всё это убил?

М. Б. Украшательство очень глубоко внедрилось в понимание роли церковного шитья. Сакральный, высокий смысл лицевого шитья сейчас мало заметен в современном храме. По очень распространённому современному представлению храм в первую очередь нуждается во внешнем благолепии, благообразии. Узорочье, резьба, декоративная вышивка соприсутствуют твоей молитве. Ты по привычке, видя храмовое украшение, сразу начинаешь чувствовать себя в храме. У нас, таким образом, выработан стереотип восприятия. Это, как многие сейчас ассоциируют Веделя с Великим Постом: "Покаяния отверзи ми двери…" Украшательство со всеми его музыкальными ходами, интервалами, с великолепием пения ассоциируется у нас с покаянием. Когда в Черниговском монастыре древний храм ХII века в конце 90-х годов ХХ века решили украсить в изначальном стиле, восстановить всё древнее убранство, и уже начали работы по изготовлению иконостасов в древнерусском домонгольском стиле, и начали планировать росписи, то насельницы монастыря, особенно те, кто был уже в возрасте, со скорбью восприняли такие перемены. Им показалось, что все эти грядущие "новшества" угрожают их вере, их духовной жизни.

"ЗАВТРА". Как странно… Многие русские православные художники, иконописцы, наоборот, мечтают о восстановлении того — первоначального, чистого, олицетворяющего великий русский столп веры и святости. Им и нам верится, что первоначальный облик древнерусских храмов очень помог бы верующим людям в становлении духовной жизни.