Где бы ты ни скрывалась

Я кивнула, проехавшись щекой по грубому ворсу ковра, от которого до сих пор пахло магазином, совсем новенький. Ли стиснул одно запястье, отомкнул наручники, они, звякнув, упали. Руки так занемели, что когда я попыталась ими пошевелить, то вскрикнула от неожиданной боли.

— А ну заткнись, — приказал он, все еще спокойно. — Только пискни — и я снова тебя вырублю.

Я закусила губы, слезы неудержимо покатились по щекам. Теперь, когда наручники были сняты, я смогла вытянуть ноги, тоже преодолевая боль. О каком-то сопротивлении нельзя было и мечтать. Я не могла даже двигаться.

Пошевелив ногами и руками, я наконец смогла приподняться на локте и попыталась сесть. Я даже открыла глаза — комната поехала по кругу. Но я смогла увидеть свою руку — страшно распухшее запястье, ободранные костяшки пальцев.

Ли не торопил меня — сидел рядом и ждал, когда я смогу подняться. Наконец я смогла сесть и открыла глаза — Ли сидел рядом со мной на полу, прислонившись спиной к двери и вытянув ноги вперед. Он улыбался, довольный собой. Я вытерла рот рукой. Посмотрела на руку — в крови, но крови немного. В голове все еще шумело. Все-таки он крепко огрел меня.

На мне был все тот же темно-синий костюм — я специально выбрала из немнущейся ткани. Ха! Как же, теперь она была вся изжевана, как выброшенная бумажка, жакет на одном плече порвался, юбка сзади расстегнута. Он что, пытался меня раздеть?

Щиколотки были связаны голубой нейлоновой веревкой, довольно тонкой, конец ее сейчас болтался на полу. Наверное, он и был привязан к наручникам. Мне хотелось развязать ноги, но сил не было наклониться.

— Ты что… опоил меня чем-то? — спросила я сиплым голосом, горло было пересохшим.

Он расхохотался:

— Ну ты даешь! Это все, что хочешь спросить у меня?

Я чуть заметно пожала плечами. Секунду назад вопрос казался мне вполне уместным, но сейчас я поняла, что он не имеет смысла.

«Как ты нашел меня? Как узнал? Как ты смог так быстро доехать до Хитроу? И потом… почему?.. Почему мой план не сработал? Почему я не в самолете сейчас, где-нибудь над Атлантикой? Да нет, наверное, уже должна бы быть в Нью-Йорке…»

— Они меня быстро хватятся… — сказала я. — Если я не прилечу в Нью-Йорк, они заявят, что я не долетела. Кто-нибудь будет искать меня.

— Кто?

— Мой друг. Он взял меня на работу.

— Твой друг? Ты имеешь в виду — Джонатан Болдуин?

Услышав от него это имя, я вся похолодела:

— Что ты сказал?

Он полез в задний карман джинсов и достал оттуда визитку, затем бросил мне в лицо. Я взяла ее негнущимися пальцами. На одной стороне большими черными буквами на зеленом с золотом фоне значилось: «Джонатан Болдуин, старший консультант» — и название фирмы. Я перевернула карточку. На обороте моим почерком было написано: «Конференция „Новые тенденции в политике управления“, 5–16 июня 2000 года, Манчестер».

— Нашел в твоем органайзере, — усмехнулся Ли. — Боже, Кэтрин, я знал, что ты до смешного наивна, но не предполагал, что ты настолько тупа. Так легко купилась!

Значит, не было никакой работы в Нью-Йорке! И теперь никто не заметит моего отсутствия. Пройдут недели, месяцы, прежде чем кто-нибудь вспомнит обо мне. А к тому времени я уже буду мертва. Я почувствовала, как черная волна отчаяния накрыла меня с головой. Не может быть! Я же говорила с ним! Это был другой голос, другие интонации, акцент! Не мог Ли подделать свой голос. Ну не мог…

— Значит, ты подставил меня? — плача, спросила я. — Так подло, низко подставил!

— Подло? Низко? Кто бы говорил! Это ты готова была бросить меня и бежать куда угодно и с кем угодно. Да, шлюшка? Я постоянно играю в такие игры с преступниками, чтоб ты знала. Только обычно преступники — люди подозрительные, проверяют все по сотне раз. Но ты… ты кинулась на эту наживку с такой охотой, как будто тебя целый месяц не кормили.

Значит, это правда. Он обвел меня вокруг пальца, а я не поняла. Когда я уже видела голубое небо вдали, небо свободы, — это был всего лишь мираж. Я оставалась в своей мерзкой клетке.

Сквозь черный туман, окутавший мой мозг, на поверхность пробился один вопрос:

— И что ты намерен делать?

Тут он задумался. Я не хотела встречаться с ним глазами, но чувствовала, как он напрягся.

— Я еще не решил, — сказал он наконец.

— Ты мог бы меня отпустить, — сказала я.

— Нет, ни за что! — Его голос стал резок. — Ты принадлежишь мне, и сама знаешь это. Я дал тебе шанс, Кэтрин, много шансов, и не моя вина, что ты их все просрала. Все до единого.

— Но ты ведь не сможешь держать меня здесь вечно. Рано или поздно меня найдут. И ты потеряешь работу.

Он коротко хохотнул:

— Что ты хочешь сказать? Что если я собираюсь что-то еще с тобой делать, то лучше сразу тебя убить?

Я кивнула.

— Ты хочешь, чтобы я убил тебя? — спросил он с любопытством.

Я опять кивнула. Не могла я больше бороться, ничего уже не хотела — только бы все поскорее закончилось.

Он вдруг поднялся одним быстрым движением и встал надо мной. Меня затошнило.

— Вот это бесит меня в тебе больше всего! — резко сказал он, начиная заводиться. — Ты сдаешься сразу же, без боя. Где твой бойцовский дух?