Где наша не пропадала

Сидят они в приемной у врача, и вдруг Петенька заявляется. Занял очередь. Ждет. А в очереди один слабый пол, потому что прием в этот день был только по женским вопросам. Я, собственно, и не знаю, имелся ли в поселковой амбулатории мужской врач. Сам я там ни разу не был. Местные орлы лечились у Светки-буфетчицы. В медицинской помощи нуждались только дети и старики, а этот народ, можно сказать, бесполый, такой контингент и женский доктор может осмотреть. Ждет, значит, Петенька очереди, а бабенкам, разумеется, надо знать, что за нужда его привела. Подъезжают. А он как памятник. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Словно он и не Петя Дергачев, а Герасим, который Муму утопил. Достал из кармана газетку и отгородился от них. Каменного щипать – удовольствие ниже среднего – пальцы заболят. Позудели бабенки, похихикали и отстали. Снова принялись мигрени свои да маститы обсуждать. Они его и на улице-то не стеснялись, а в больнице – тем более.

Заходит он к врачу и начинает раздеваться. Молча. Без подготовки. Не дожидаясь приказа. А тому на его мощи какое удовольствие смотреть, постой, говорит, объясни, в чем дело? Тут-то Петя его и ошарашил:

– Нужна экстренная проверка на СПИД!

Доктор сначала сел. А потом – встал. Не первый год в поселке работал, знал, что бобылю и триппер несчастный подхватить негде. Притормаживает его. Одеваться велит. Объясняет, что сильное самовнушение может самые настоящие симптомы вызвать. Доктор успокаивает, а Петя бесится. Какое, к чертовой матери, самовнушение, когда у него на Юге с двумя интуристками настоящий контакт был. С самим доктором случалось такое хоть раз в жизни? Был у него хотя бы единственный контакт с иностранкой? А коли нет, так и рассуждать нечего. Делом надо заниматься, своим, врачебным, а не обвинять человека в самовнушении… Пронес по всем кочкам. Доктору деваться некуда, пришлось кровь на анализ брать.

Взять-то взял, а СПИДа не нашел.

И тут Петю прорвало. Недаром же молчал почти неделю. Придет человек в мастерскую, а он дверь на крючок и давай о своих интуристках. Одна из них шведкой была, вторая – мексиканка, самая настоящая мулатка. Она-то как раз и должна была его «наградить». Иначе какая же она мексиканка после этого? В мастерской, как в клетке, пока твой ботинок у него в руках – никуда не денешься, сиди и слушай. И слушали. Босым, по крайней мере, никто не убегал. Молодые парни поначалу даже специально ходили, отыщет недоросль старый дедовский башмак – и к сапожнику. А там красивее, чем у Шахерезады:

– Мексиканка в самую натуральную величину. Номер у нее в гостинице одноместный. Шампанское не признает – только русскую горькую, а закусывает крутопосоленной горбушкой черного. Фрукты ей до фени. У них, в Мексике, этими ананасами свиней кормят. Шведка – другое дело. Шведка – почти как наши, разве что ростом подлиннее и помолчаливее…

Но парням рассказывать скучно. Этим бы только поржать. Самые лучшие слушатели – это женщины, особенно которые в годах или одинокие. Но те сразу же начинали успокаивать, знали же, какой диагноз доктор сделал. И опять не в масть. Не понимали, глупые, что не утешений он ждет от них, ему надо, чтобы поверили. Такую глухоту никакие нервы не выдержат. На колу мочало, начинай сначала.

– При чем здесь анализ?! – кричит. – Здесь даже шведка ни при чем. Если бы одна шведка была, я бы и к доктору не пошел. Мексиканка эта, Хуанитой звали, перед тем как на Черное море прилететь, в Африке гостила и призналась почему-то только перед уходом, когда все уже случилось. Не хочешь, да задумаешься. А доктор анализ в нос тычет. Грамотей. На всю лабораторию пять крохотных пробирок, две мензурки да школьный микроскоп, через который и занозу путем не разглядишь, а он СПИД взялся обнаружить…

Слушали с интересом, но не верили.

До самой осени докторский авторитет подрывал, потом понял, что напрасно время теряет, рассердился и уехал в город к настоящим врачам с большими микроскопами.

Уехал и не вернулся. Жену себе нашел. Самую натуральную жену, даже с квартирой и почти молодую. Стоило сменить обстановку – и все образовалось, потому как нет пророка в своем отечестве.

Потом я их в городе возле клуба встретил. Там как раз кино было, где его двойник играл. Петя в шляпе и при галстуке, жена крендельком под ручку зацепила, семенит рядышком и сияет от гордости, что на ее мужика народ оглядывается. Тщеславная, как все женщины. А фамилия двойника – Бурков, только сейчас вспомнил. Хороший артист, между прочим.

Кипыч и Рудольф