Где наша не пропадала

Не знаю. Или на какие-то тайные силы надеялся, или нам навредить хотел, или домой боялся возвращаться – темная личность. Но мы с вологодским поступили – дуракам везет. Это я себя имею в виду. Вологодский-то парень упорный был. Ну а я, чтобы к прорехам в моих познаниях не слишком пристально приглядывались, договорился с морячком и на каждый экзамен заявлялся в его флотской форме. Со служивого какой спрос? Форма, правда, великовата была, но пролезло. Короче, не мытьем, так катаньем.

А туруханец все-таки прав был. Есть такая рыба. Вопреки всем энциклопедиям и всем справочникам. Момчик – это разновидность ельца, которая водится возле Туруханска. И Сабанеев знать о нем, конечно, не мог. У него Туруханск всего два раза упоминается. Вот если бы ему Свердлов или Сталин в консультанты напросились, они бы обязательно просветили, направили бы гражданина Сабанеева по верному пути. А то про каспийскую селедку написал, а о туруханской – ни слова. Это уже не просто ошибка. Это вопиющая несправедливость. Потому что самая вкусная из селедок – туруханка. Хотя и момчик неплох. Так что книги книгами, а в жизни всегда есть место…

Не только подвигу, но и некоторым поправкам в книги.

Не знаю, упоминается где-нибудь озеро Момчик или нет, но на Севере оно пока что существует. Сам видел. И воду из него черпал на уху. И спирт этой водой разбавлял. И по усам она текла. И, главное, в рот попадала.

Любовь и картошка

Первокурсников отправляют в колхоз, чтобы они поближе познакомились и сдружились перед долгой студенческой жизнью. Так нам в институте объяснили, но предупредили, что для тех, кто дезертирует, эта увлекательная жизнь закончится уже в октябре. Ну, меня-то деревней испугать трудно. Поселок наш, можно сказать, на деревенских задворках вырос. Получалось, что раньше я заходил в деревню как человек с окраины, а теперь – как человек из центра, красивый и гордый, не на хромой кляче, а на белом коне, хотя и привезли на чумазом тракторе, точнее, в прицепе, на соломе. Часа три, если не больше, трясли по лесам и полям. Кстати, там я в первый раз увидел настоящую лежневку.

Не знаете, что это такое?

Деревянный асфальт, можно сказать.

Но перед тем как пересесть в тракторный прицеп, мы еще и в поезде от заката до рассвета прокемарили в общем вагоне.

Представляете, в какую дыру задвинули? Захочет городская девочка к маме убежать, вспомнит развеселую дорогу и одумается.

Деревня без лампочки Ильича, без радио и, разумеется, без телевизора. А до полной победы коммунизма оставалось уже меньше двадцати лет.

Расселили нас по три-четыре человека, но дома выбрали кучно, чтобы на работу было проще сгонять. Мы втроем достались одинокой и глухой бабуле. Умишка нажить не успели, а дури нахватались через край. В первый же день придумали себе развлечение. Позвали гостей и начали при них изощряться:

– Эй, старая карга, тащи быстрей сметану, а то в глаз получишь, – кричит один, другой заворачивает еще хлеще.

Удивленные гости округляют глаза и разевают рты, а мы хохочем. И бабуля тоже смеется. Взгляд у нее ласковый и немного виноватый. Рада, что студентов поселили. Лишние трудодни за наше проживание начислят, да и веселее с гостями. Соскучилась по хлопотам. Жизнь-то не баловала. Первый мальчишка в войну помер. Мужик вернулся с фронта, поколотил, что не уберегла. Она и второго сумела родить. Только и младший потерялся. После указа о колосках припаяли бедной бабе пять лет. Ребенка в детдом забрали, а мужик от беды подальше в город подался. Ни того, ни другого больше не видела. В лагере и слух потеряла. Повезло еще, что успела вернуться до смерти матери, а то бы и без дома осталась.

Спросили, не пыталась ли искать сына. Только отмахнулась. Хотела, да не знала, с какого боку подступиться. Ни денег, чтобы в райцентр съездить, ни слуха, чтобы умных людей расспросить, ни грамоты, чтобы толковое письмо написать.

А мы, недоумки, подшучивать взялись. Пусть и недолго, и не со зла, и все равно стыдно до сих пор. Я про нее: старуха, бабуля, а сейчас подумал и получается, что ей, наверное, и пятидесяти не было. В наше время некоторые городские бабенки в ее возрасте не только молодых любовников имеют, но и замуж за них выходят. А там настоящая старуха была. Изработала жизнь, измяла, перекрутила и высушила. Но не озлобила. Каждое утро выставляла на стол тарелку сливочного масла, настоящего крестьянского, без всяких там промышленных добавок, сама взбивала.

Можете себе представить ситуацию, когда на хлеб денег не хватает, а масла вволю? И не только у нашей бабули, вся деревня так жила. До городского базара дорога неблизкая. Если вырастишь чего, продавать замучаешься. Единственные живые деньги – на колхозной картошке. Девять мешков накопал, десятый – твой. Сдавай в заготконтору и получай наличные. Правда, чтобы до десятого дойти, понагибаться надо. Так еще и на свой огород силы где бы отыскать. У кого семья большая все-таки полегче. А наша-то одна.