Где ночуют боги

Все присутствующие с этим единодушно согласились. Ларис рассказала, что когда он входил в дом, все его дети, а детей у него было одиннадцать, прятались кто куда мог, кто под стол, кто под стул, кто в сарай, кто на чердак, а Ларис пряталась под радио. У Ардаваста было его любимое радио, называлось «Беларусь» – хорошее, дорогое радио, какое стояло только в кабинетах начальников в советское время. Ардаваст выиграл этот аппарат в нарды у одного большого начальника, у которого были пятьдесят тысяч человек в подчинении и телефон для прямой связи с Москвой в кабинете, но в нарды он играл хуже Ардаваста, так что радио ему проиграл. Радио «Беларусь», когда Ларис была маленькая, стояло на тумбочке, на красивой красной китайской скатерти, свисающей почти до пола. Под ней-то и пряталась от отца маленькая Ларис. Ардаваст входил в дом и смотрел грозно: нет ли чего-то такого, из-за чего он может рассердиться. Нет ли детей, которые не делают ничего, а только ходят по дому? Вроде нет. Детей не видно. Тогда Ардаваст закуривал, а курил он папиросы «Казбек», никакие другие не признавал, и какие-то другие папиросы ему предлагать было очень опасно. Закуривал и слушал радио. Он не любил веселые песни. Он считал, что веселые песни поют только бездельники. Сам Ардаваст работал с десяти лет. Поэтому он любил только грустные песни. Найдет по радио грустную песню и слушает. Курит, слушает и думает. Про что думал, неизвестно. Кто мог его спросить, о чем он думает? Никто. Все боялись. А Ларис пряталась под радио и тоже слушала грустные песни вместе с отцом. Только он об этом не знал. Ларис нравилось слушать радио вместе с отцом, только она боялась закашлять от дыма папирос и всегда закрывала себе рот ладошкой, чтобы не закашлять.

А еще Ардаваст носил пулеметные ленты. Крест-накрест на груди. Не всегда, конечно, он был хоть и строгий, но не экстремист. Он надевал пулеметные ленты, когда хотел показать, что не шутит. Эти ленты были старые, и никто не знал, откуда они у Ардаваста, может, от его отца, который воевал, или еще откуда-то – мало ли откуда у человека могут быть пулеметные ленты. Ардаваст их прятал на чердаке, когда они были ему не нужны, а когда появлялась надобность доказать кому-то, что не шутит, – он лез на чердак, потом спускался с ними крест-накрест на груди, и плохо приходилось тому, с кем он не шутил. Нет, Ардаваст ни в кого не стрелял из пулемета, у него его и не было. Просто, если он не шутил, встречаться с ним было небезопасно. Он мог так посмотреть на человека, что тот терял сознание на сутки. Так рассказала Ларис.

Когда Ларис украл ее жених, Ардаваст надел пулеметные ленты. Это был тот самый «бедный Альберт». Нескладный волшебник, оказывается, в молодости был дерзким и украл Ларис. На Кавказе всегда было принято красть невесту, но все-таки в двадцатом веке, тем более в советское время, этот древний обычай был немного смягчен – невесту крали фактически с согласия родителей, так, чтобы и родители не волновались, и чтобы обычаи соблюдались. Но тогда еще дерзкий и не признающий компромиссов Бедный Альберт сделал все как раньше, как положено, – по-настоящему: взял и украл Ларис, не спросив согласия у ее отца. Но Ардаваст считал, что его дочка, то есть Ларис, – красавица. А красавица, логично рассуждал Ардаваст, должна достаться красавцу. Такому красавцу, чтобы на него смотреть было больно, а на них вдвоем, когда станут рядом Ларис и ее жених, чтобы вообще смотреть было невозможно. Альберт не казался отцу Ларис ослепительным красавцем. Ардаваст говорил, что на него смотреть не больно, а жалко. И слыша эти слова, Ларис плакала – ей Альберт казался как раз очень красивым. Одним словом, строгий отец не хотел отдавать Ларис за Альберта. Тогда жених решил украсть любимую. Позвал двоих верных друзей по автодорожному техникуму, они нашли машину, и не просто машину, а черную «Волгу» – чтобы ночью было не видно. За полночь приехали к дому Ларис, которая уже ждала их – план похищения был с ней согласован заранее. Днем раньше, когда Ларис отправилась в хлебный магазин, к ней подошел никем не узнанный Альберт в темном берете и темных очках – он был прирожденный шпион. И пока девушка щупала батон, делая вид, что проверяет, свежий ли хлеб – Ларис тоже была прирожденной шпионкой, – прошептал:

– В час ночи, завтра. Возле каштана.

Старый каштан рос рядом с домом невесты, он и стал местом встречи влюбленных заговорщиков. Следующей ночью Ларис тихо вышла из дома так, чтобы никто не слышал. Правда, слышала ее мама, но ничего не сказала. Ее младшие сестры слышали тоже, но и они ничего не сказали. Мать Ларис и младшие сестры тайно участвовали в заговоре – вообще-то в нем участвовали все в доме, кроме Ардаваста.