Где принц, если все мужики...

Когда Гена предложил поехать подработать на сборе клубники, я согласилась. Мне показалась эта идея заманчивой. И была заманчивой первые два часа. Потом я начала ненавидеть клубнику, жару, безоблачную погоду, Гену и далее по списку. Спина отваливалась, голова кружилась. Почему пригласив его пожить, я попала похоже в рабство. В последнее время выходных не было. Только работа. При том такая, что спину не разогнуть.

— Ты когда-то, в прошлой жизни, был рабовладельцем. — вечером сказала я, доползая до кровати и падая на нее.

— Вряд ли. — усмехнулся Гена, разжигая печку.

— Ручаюсь за это. — зарываясь лицом в подушку, ответила я. Тело ныло. Казалось, что болели все мышцы, какие существовали в моем теле.

— Ты не привыкла работать. Вот и все. Через пару недель войдет в привычку каждый день что-то делать, а не лежать и плевать в потолок, ноя о судьбинушке. — ответил Гена. — Чем больше работаешь, тем повышается твой уровень жизни. Недаром говорят, что очень многое зависит от человека.

— Тебя послушать, так ты должен быть уже крутым дядькой. — я повернула голову в его сторону.

— Мог бы. Но не повезло несколько раз.

— И смысл так вкалывать, если есть шанс, что может опять не повезти? Это же впустую растрачивать силы.

— Угу. Надо сидеть и ныть. — печка разгорелась. Гена подошел ко мне. — Давай тебе спину разомну.

— Не надо. Само пройдет. — поспешно сказала я. Но он уже сел рядом. Его руки опустились на мой плечи.

— Рубашку снимай.

— Не хочу. Не надо. — я попыталась возразить, но после первых же прикосновений его рук я сдалась. — Как же кайфно.

— Как мало тебе надо. По спинке погладить, а ты уже мурлыкать начала, а не шипеть.

— Что поделать, если душа кошачья. — пробормотала я, чувствую, что начинаю растекаться лужицей.

Когда его ладони оказались у меня под рубашкой, я просто замерла. Это до какой степени надо было изголодаться по ласке, чтоб с ума сходить от простых, невинных прикосновений. Ведь у него не было цели соблазнить. Размять мышцы — да. Но не больше. А я лежала, боясь пошевелиться, чтоб не выдать своих чувств.

— А мне нравится. — усмехнулся Гена. — Приручить ту, которая гуляет сама по себе. Перекрыть ей дорогу к улице. Привязать к дому. И сделать из уличной ласковую и домашнюю. Трудная, но интересная задача.

— Вот уличной никогда не была. — я попыталась повернуться, но его рука коснулась основания шеи, вызывая такие волнительные ощущения, что я спрятала лицо в подушку. Надо с этим что-то делать. — Ген, а как ты относишься к чужим детям?