Где рождаются чудовища

Он похлопал себя по карманам, не думая о том, когда вчера ночью оделся и как вообще здесь оказался. В куртке нашлось то же, что всегда было при нём: очки, немного денег, иголка.

Должно хватить, чтобы добраться до квартиры. Оттуда он возьмёт самое необходимое и уедет в другой город.

Мор встал и заковылял к остановке. Желудок бурлил, переполненный пиццей, и не скоро проголодается. Хоть что-то хорошее. Мор взглянул на выглядывающее из-за низких зданий солнце и прибавил шаг. Нужно успеть на автобус.

* * *

Сейчас я сижу на крыше девятиэтажного дома, свесив ноги к собравшимся внизу котам. Они ловят куски мяса, которые я им бросаю. На небе сгустились облака, и моросит дождь, хотя горизонт сияет заревом. Сложно поверить, что ночь всё-таки закончится.

Я оставлю эти записи на крыше и положу сверху кирпич, чтобы их не унесло ветром. Листы промокнут, но текст должен сохраниться. Я надеюсь на это. Позволение записать свои последние мысли – её маленький подарок за годы, проведённые вместе. В остальном она равнодушна к тому, во что превратила мою жизнь. Я ненавижу её за это.

Только что я бросил котам последний кусок курятины, что был у меня дома. Мясо за сутки подгнило, потому что в квартире вырубило электричество. Да, меня всё-таки вернули домой. Мне позволили взять тетрадь и ручку. На их поиски ушло несколько минут, за которые я окоченел от холода. Интересно, а как на других этажах?

Ещё я с удивлением и удовольствием обнаружил свою картину целой. Она оказалась законченной, даже краска высохла.

Глаза то и дело закрываются. Я чуть не сорвался вниз. Мара торопит меня. Только сейчас, в последние минуты, маленький монстр спрашивает моё мнение. Я бы проклял её, не будь она сама проклятием. Сегодня я узнал от неё, что начал думать о самоубийстве ещё подростком, но она отлавливала эти мысли и стирала. Не хотела лишаться убежища, стены которого сама разрушала год от года.

Теперь она недовольна. Ей не нравится, когда её называют ребенком. Как и всем детям. Самоуверенный, злой ребенок, не желающий прислушиваться к старшим. Кто бы мог подумать, что бывают стереотипы, присущие всем мирам.

Кошмары, что мне снились, что меня преследовали, были её семьёй. Я попытался выяснить, почему она сбежала, но Мара не стала говорить. Она само зло, замкнувшееся в себе, и со временем ей предстояло править миром в Прорези. Возможно, как раз этого она не хотела.

Руки уже не слушаются. Маленькому чудовищу надоело ждать. Я всё равно закончу, потому что сейчас у неё нет сил. Её усмирили на некоторое время.

Когда за ней пришли в первый раз в мой дом, она сбежала. Естественно, меня она забрала с собой. Вторая встреча с её родителями закончилась для неё наказанием. Беспомощный ребёнок теперь не может даже насылать видения, хотя раньше делала это без усилий. Скоро я от неё освобожусь. Доставщик пиццы говорил, что мне воздастся в других мирах, но я ему не верю. Всё, чего мне хочется, – это покой.

Пора.

* * *

Женщина курила, облокотившись на подоконник. Она любовалась оранжевыми тучами там, где поднимался рассвет. Ветер сносил капли дождя ей на кожу, и по телу прошла приятная дрожь. Внизу копошились коты, не обращавшие внимания на погоду. Женщина потянулась вперёд, желая рассмотреть, что вызвало у них такой интерес.

Перед лицом что-то пронеслось. Послышался отвратительный треск и животный визг. Испуганные коты удрали, спрятавшись под днища машин, пока любопытство и запах не выманили их обратно.

Дождь усилился, покрывая рябью растущую красную лужу. Женщина часто дышала и крепко держалась за подоконник. Любопытство подстегнуло её взглянуть, что делалось внизу. Она увидела, как животные набросились на тело. Они вонзали в плоть клыки и рвали зубами. Крик женщины не испугал их, а добавил рьяности. Животные знали, что им следовало торопиться, чтобы успеть съесть как можно больше.

* * *

– Он был пьян, когда вы разговаривали?

– Нет, – ответил один из мужчин, худой и лысеющий. – Он казался отстранённым от реальности.

Полицейский занёс это в блокнот.

– Его знатно мучало похмелье, – сказал второй мужчина, более разговорчивый. Он вытер пот со лба платком.

– Что-нибудь в его поведении показалось вам странным?

– Мягко сказано! Парень выглядел так, словно за ним гнался дьявол. Я рад, что он не стал задерживаться: был каким-то полумёртвым уже; одет, словно зима на дворе, хотя солнце вчера так же шпарило, как сегодня.

Полицейский записал показания в блокнот. Он попрощался и вышел из бара, куда, как он только что доказал, заглядывал его мертвец. На этом всё обрывалось. Никаких связей и уж тем более последовательности. Никаких возможных причин, зачем он здесь был.

Полицейский спасся от уличной духоты в машине. Он завёл двигатель и на полную выкрутил кондиционер. Последние сутки жара плавила город, будто под землёй проснулся вулкан.

Дело о самоубийстве придётся закрыть. Оно было странным и раздражало его. Полицейский даже не узнал, кто умер. Личность мужчины не удалось установить ни по отпечаткам пальцев, ни по опросам соседей и свидетелей. Документов тоже не было. Человека словно не существовало.