Где Спряталась Ложь?

— Я-то думал, у тебя доводы и претензии, а ты несёшь, как Вини Пух в гостях. — Собрав широкой ладонью слёзы на её щеке, попросил:- Не плачь. Это ж разговор. Ну не плачь же! Ребёнку вредно. Поговорили и забыли. Только не плачь. Хочешь сто раз поцелую? Ладно, двести…

Но Лена была непреклонна.

— Ты прикидываешься шутом или впрямь не понимаешь? Пришли Даньку домой и пусть захватит мои и свои вещи, — прохрюкала в рыдании она.

Кушнир труханул. «Что за дела, мы так не договаривались!»

— Лен, мы же взрослые люди с разными характерами, поспорили, нашли золотую середину, на что обижаться, не врублюсь?! — бормотал он, пытаясь скрыть своё смущение. — Ну голос повысил. По столу кулаком стукнул. После этого ж вон нежно смотрю в глаза, пальчики целую. Что ты в самом деле, золотко…

Она даже не взглянув на него, в два счёта ему объяснила то, во что он не врубался, но так не осмотрительно въехал.

— На диктат и не уважение. Это было с моей стороны, с самого начала, глупостью, начать барахтанье в новую жизнь. Разница между мужиками на обладание и владение предметом минимальная. Один больше, другой меньше, но каждый ту палку гнёт. Даньку прислать не забудь. Это мои дети и свой крест мы понесём сами. В бойцовскую стойку не вставай. Я воевать с тобой не собираюсь. Очень надеюсь, что расстанемся на дружеской ноте. Денег мне от тебя тоже не надо, так что не дрожи. Я сама на них заработаю. Будешь жить, как жил исключительно для себя любимого.

— Ты обалдела?! Что несёшь? Какая собака тебя укусила? — опешил он от её выпадов. — За тебя я полностью отвечаю, поэтому если что-то пойдёт неправильно, то виновата не ты, а я.

Обессиленная Лена, пытаясь сдержать прыгающие губы, чтоб не расплакаться выкрикивала:

— Твоя собака. Твоя. Ты свернул мою уже готовую книгу, я послушалась. Забрал дискету, я промолчала. Отдал папку с документами вообще не спросясь. Перешагнула и через то. Теперь ваша милость не довольна, что я не по тем дорожкам гуляю, и мне опять предлагается проглотить всё это. Я освобождаю тебя от ответственности за себя. Кушнир, это был мой предел, уходи.

Он опять попытался всё превратить в забаву.

— Бог мой, я и не думал, что ты так наш разговор воспримешь. Дискету и документы отдал чисто для вашей с Данькой безопасности. С организацией желающей их иметь, шутить не следует. Сегодня просто подтрунивал над тобой.

— Меня нельзя гнуть… Если меня запереть, я буду думать только о том, как удрать, и ломиться в закрытую дверь. Чтоб заинтересовать и удерживать меня, тебе хватало ума открыть ту дверь нараспашку и так держать её. Но то, что ты делаешь сейчас — отдаляет нас…

Он не принял её серьёзного тона и с иронией заметил:

— Может, ты искала повод избавиться от меня и использовала первый подвернувшийся случай? Или мужчиной тебе не глянусь, а?

Забивая в себе всхлип, попросила:

— Цирк не устраивай. К мужскому качеству претензий не имею. Так что успокойся. И давай проваливай.

— Лен!..

— Не надо всё начинать сначала. Жаль, что я поздно поняла. Хотя можно было иметь представление о тебе ещё в первое наше знакомство.

— И что это за представление? — с невесёлой иронией поинтересовался он.

— К какому типу людей относишься ты.

— Да! И к какому же?

— К самовлюблённым эгоистам заразам!

Никите удивление открыло рот и распахнуло глаза: «Ух ты, как её завело! Вон как сыпет!..» Попробовал шутить:

— Обижаешь, дорогая. А зря. Я некоторыми местами очень хорош. И даже отдельными качествами просто гениален.

— Вот — вот… «Любил шакал лишь свой оскал…»

Вон куда дошло! Он осторожненько, осторожненько скручивал разговор — ничем на это не ответил. Не слепой — она была сейчас слишком раздражена, чтобы воспринимать действительность. Потому, пытаясь обнять и приласкать, он с весёлыми нотками в голосе заявил:

— Давай у тебя поживём, если тебя по какой-то причине дом раздражает.

Лена топнула от отчаяния ногой и сбросила руку.

— Никита, не заводи меня…, не дом меня раздражает, а ты. — Она ткнула пальцем ему в сторону двери и поинтересовалась, отстанет ли он от неё наконец. Никита молчал. Тогда она топнув ногой ещё раз и задыхаясь криком, выпалила:- Пошёл вон! — получается, начав с просьбы, сорвалась на визг и поборов себя закончила грустно:- Нам больше нечего сказать друг другу. Прощай!

Он враз пошёл на попятную.

— Лена, тихо. Тебе нельзя волноваться. Кажется, мне действительно лучше уйти. Я уже ухожу… — Он перехватил её взгляд упёршийся в кассету. — Вот кассету забираю с собой. Так спокойнее и безопаснее для тебя. Всего хорошего.

— Куда, отдай, — метнулась Лена вслед, но за ним и его: не подумаю и не надейся, уже захлопнулась дверь. Вернее она не захлопнулась, хлопать дверью он не стал, а осторожно прикрыл её. По гуканью подошв о ступени, она поняла, что, не дожидаясь лифта, он сбежал по лестнице. Бежать следом было глупо.