Где-то там

– А в чем дело? – не понял вопроса корнол. – Он мой напарник, компаньон. В Лесу без этого очень сложно.

– Да, я это понимаю, – все еще настороженно продолжила свои расспросы девушка, – но император знает об этом?

– А зачем ему это? – в недоумении уставился на нее Лениавес, и было видно, что он действительно не понимает, что же от него хочет эльфийка.

Видимо, разглядев это его непонимание, Эрея уже с какими-то внутренними сомнениями и все возрастающим в глазах и на лице недоумением очень тихо, будто прошептав про себя, спросила:

– Что здесь делает сын императора Лекарта Седьмого?

Поперхнулся не только я, но и корнол. Таким удивленным и выразительным был его взгляд. Да мне и самому еле удалось сдержать невозмутимое выражение на своем лице. Ведь я вроде как не понимаю их речь.

«Ну, теперь, по крайней мере, мне понятно то удивленное выражение лица, с которым она все время смотрела на меня», – еле вползла в мою голову медлительная мысль, пораженная неожиданной новостью.

– Живет он тут, – все еще не мог прийти в себя Лениавес, но потом будто осознав только что произнесенное, он исправился. – Простите, но вы несколько сбили меня с толку своими словами. Я могу вас уверить, что это не он. Я имел честь быть представленным семье императора несколько месяцев назад, мой друг совершенно не похож на него. Насколько я знаю, наследный принц еще по крайней мере две недели назад был в столице. Он, так же как и вы, должен был поступать в Академию магии империи Ларгот и стать студентом факультета рейнджеров.

Девушка приподняла руку, останавливая речь Лениавеса, и попросила его дослушать ее до конца.

– Я не говорю о наследном принце. С ним я тоже хорошо знакома. И я вижу, что это не он. Сейчас речь идет о младшем сыне императора.

– Но ведь он пропал больше десятка лет назад, – возразил ей корнол.

– Да, я знаю, – ответила ему Эрея, – и вот представьте себе мое удивление, когда я вижу его прямо перед собой, посреди мёртвого города древних магов, затерянного в глуши Гигантского Леса.

И девушка новым взглядом окинула мою фигуру.

– Да, это он, – будто для самой себя повторила она, – вырос, возмужал, очень сильно изменился, но это он.

– Но почему вы в этом так уверены? – попытался выведать у нее Лениавес.

На несколько мгновений Эрея задумалась, а потом выдохнула и, набравшись сил, выпалила на одном дыхании:

– Потому что я принцесса Эрея, дочь великого князя Лесного княжества Элея Третьего. – И гордо, даже как-то свысока взглянула корнолу прямо в глаза, на которого, правда, этот жест не произвел совершенно никакого впечатления, в результате чего она несколько замялась и стушевалась, но потом все же взяла себя в руки и так же на одном дыхании произнесла: – А еще я знаю это потому, что этот хуман – пропавший нареченный жених моей племянницы. И потому что в его ауру вплетен наш родовой герб. А так было сделано лишь единожды, когда провели обручение принца Ар’Тура и принцессы Теи.

Сильнейший звон от падения моей отвисшей челюсти продолжал звучать у меня в ушах.

Лениавес ошеломленно хлопал глазами.

«Вот это да, – раздумывал я, – вот это я попал».

Меня с кем-то спутали. И спутали очень даже основательно. Да не просто с обычным крестьянином или дворянином, а с кем-то, принадлежащим королевскому или императорскому роду.

«Во что я вляпался?»

* * *

А «где-то там» раздался тихий и хрипловатый смех.

«Это только начало, мой мальчик. Только начало», – прошептала тишина, укрытая покрывалом мрака в одном из самых нижних и закрытых планов реальности.

Глава 6

Вероятно, падение моей челюсти и звон от этого события были не так заметны со стороны, как я думал первоначально, или они вообще являлись лишь плодом моего воображения, так как на мою реакцию от прозвучавшего известия, которым обрадовала нас Эрея, никто не обратил совершенно никакого внимания. Понял я это потому, что Лениавес, встрепенувшись, повернулся ко мне и первым делом постарался что-то разглядеть в моем лице. Но, похоже, так и не найдя того, что искал, опять повернулся к девушке.

– Я не сомневаюсь в ваших словах, принцесса, но вы в этом точно уверены?

– Да, – ответила она, – я присутствовала при заключении этого политического тройственного брачного союза, и хоть я тогда была еще мала и сама мало чем отличалась от обрученных, но процедуру инициации запомнила очень хорошо.

Что-то зацепило меня в ее фразе, но я так и не мог понять, что настолько резануло мой слух. И, похоже, не только меня одного.

– Стойте. Что еще за тройственный союз? – вдруг удивленно, прервав ее, проговорил корнол. – Насколько я знаю, заключение брачного договора подразумевает две стороны. Или я что-то не понимаю?

«Точно, это оно», – подумал я, это была та мысль, что старалась ускользнуть от меня.

Мне тоже стала интересна эта маленькая деталь, хоть первоначально я и не обратил на нее никакого особого внимания, пока корнол не упомянул о ней. Я-то не знал, что это что-то необычное, кто этих эльфов поймет, но если рассуждать логически, то мой друг был прав.

«Брачный договор обычно заключается между двумя сторонами».