Где-то в районе Сретенки

Альберт Везбин очнулся на хирургическом столе в операционной комнате. Ноги и руки его обездвиживали специальные металлические зажимы, закреплённые на рёбрах стола. Подол женского платья был задран ему до груди. Разрезанные трусы его валялись в мусорном ведре поверх пустых упаковок от одноразовых шприцов и обрывков бинтов. В операционной комнате кроме многофункционального хирургического стола под бестеневой лампой находился: системный блок с монитором, один баллон с кислородом, баллон с закисью азота, электронасос, штатив для инфузионного раствора, наркозный аппарат.

Круживший возле хирургического стола Густав Эрнестович торжественно произнёс:

— Возрадуйся незнакомец. Не кляни судьбу. Ты сейчас послужишь науке — ты из самца станешь самкой. Рожать, правда, не сможешь, но сексуальное наслаждение получать будешь и заживёшь совсем другой жизнью. После курса инъекций суспензии мне не понадобится из кожи твоей мошонки формировать вагину. Твоя грудь сама прибавит объём. Твой кадык исчезнет…

— Что?! — вскипел Альберт, но металлические зажимы помешали ему пользоваться руками и ногами.

— Я со студенческой скамьи занимался проблемами долголетия, проблемами лишнего веса у человека, — продолжил Густав Эрнестович, распираемый тщеславием. — Я стажировался в Европе в закрытых клиниках и там же несколько лет лечился в частной психиатрической лечебнице. Вернувшись в Москву, я опубликовал статью о решении проблемы долголетия пересадкой молодых внутренних органов вместо износившихся. Я опубликовал статью о регулирование веса человека химия терапией. Эту статью заметил Валентин Валентинович и предоставил для моих дальнейших исследований пристройку с подвалом. Однажды я обнаружил в подвале пристройки, в нише стены из бутового камня, свиток на латыни — рецепт зелья, повышающего потенцию у мужчин после сорока лет. После многолетних опытов с зельем я получил чудесную суспензию. Теперь без операционного вмешательства я могу сотворить из самца в самку и наоборот.

Альберт Везбин вновь напрасно напряг мышцы рук и ног, прижатых к столу металлическими зажимами.

— В прошлом году сутенёр Паша-гном был баскетболисткой, — сообщил Густав Эрнестович и достал из саквояжа шприц и ампулу, — над её двухметровым ростом, над её коряво слепленным лицом насмехались все кому не лень. Теперь Паша-гном — уважаемый сутенёр. Он часто звонит мне и благодарит за суспензию. Правда, бедняга не знает, что из-за суспензии печень его разрушит через пару лет рак.

— Заткнись, гад! Делай своё дьявольское дело, но запомни, если я стану женщиной, я поймаю тебя и затрахаю до смерти, — пригрозил Альберт.

— Такая активная самка понравится Паше-гному. Он с удовольствием возьмет тебя в свою команду… Предупреждаю, после инъекций у тебя появится сухость во рту, зуд в паху и в анусе, лёгкое покалывания в паховых и шейных лимфоузлах. Но это не страшно… Что вам надо, мада-а-ам?!

Альберт повернул голову и увидел, как голая Нина золотой статуэткой ударила по голове старика, как брызнула кровь, как шприц с суспензией раньше старика упал на пол.

— Альберт, беги, беги отсюда! — освободив от зажимов руки и ноги Везбина, приказала Нина.

— Ты разве не со мной?! — соскочив с хирургического стола, крикнул Альберт.

— Нет, — спрятав за спину статуэтку Аполлона, проронила Нина и после короткой паузы добавила: — Повторяю: деньги твои у меня отнял силой Паша-гном, — и назвала улицу и дом недалеко от площади трёх вокзалов.

— Бежим со мной! — предложил Альберт.

— Нет. Я останусь. Объяснять нет времени. Иди за мной, — сказала строго Нина и вывела Везбина через пожарный выход в тесный безлюдный темный дворик. Об этом пути из операционной комнаты Нина слышала от Савелия, во время поездки на лимузине за продуктами на рынок.

— Увидимся. Пока, — попрощался Альберт, прошагал вдоль стены соседнего дома и вышел в переулок. Он верил, что скоро проведёт с Ниной умопомрачительную ночь. Но он ошибался — он уже никогда не встретит Нину. Много работая начальником охраны в строительной компании дяди Бори, он лишь изредка будет грустить о темно-русой привлекательной проститутке.

Но вот Нина почувствовала вечную разлуку с Альбертом, быстро поднялась по чёрной лестнице на второй этаж, приняла с золотым Аполлоном душ в ванной комнате и прошла в спальню.

Там Валентин Валентинович лежал на спине, похрапывал и смешно подёргивал одновременно верхней губой и большими пальцами ног. Нина поставила на комод тщательно отмытую от крови статуэтку Аполлона, допила из рюмки остатки коньяка с клофелином и положила голову на мужской живот с кудрявыми седыми волосками. Она верила — ангел-хранитель не даст ей попасть на скамью подсудимых.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Альберт Везбин вошёл в квартиру дяди Бори, прикрыл за собой дверь с торчащим язычком врезного замка и включил свет. Связанный по рукам и ногам Савелий дремал на полу, в луже остро пахнущей мочи.

Альберт Везбин принял душ, надел в комнате рубашку, серый мятый костюм, прошёл в прихожую и вытащил изо рта Савелия женские ажурные трусики.