Где ты, Маленький 'Птиль'

Сцена была неким круглым возвышением в центре зала. Как я потом понял, в серединке она имела скрытую "яму", занавес опускался с потолка, скрывая всю сцену по кругу, и тогда артисты через "яму" сменяли друг друга. Кстати, если нужно, она могла вращаться с разной скоростью. Вероятно, под

сценой было нечто вроде артистической уборной, а из нее -- выход в то же помещение наверху, где была раздевалка и куда мы вошли с улицы. Нашу соседку по столику, девушку с темно-медными волосами, звали Тикки, лицом она напоминала одну из богинь Древней Греции, не помню только -- какую, и я сказал ей об этом. Тикки была смущена, польщена и прочее; что такое богиня, я объяснил ей легко и добавил, что, пожалуй, на Диану, богиню охоты.

-- Бр-р, -- сказала она. -- Я же птица. Неуютно как-то.

-- Но вы же и богиня, -- сказал я, и папа посмотрел на меня так, как будто хотел сказать -- не слишком ли взросло я себя веду с незнакомой девушкой. Тикки, вероятно, от соседства с нами и начала общий, так сказать, непринужденный разговор, громко, на весь зал, попросив меня или папу рассказать о том, смотрим ли мы здесь телек и как он нам нравится.

-- Понимаете, -- сказал папа. -- Ваш телек для нас -- сплошной парадокс. Конечно, стереоэффект поразительный и цвет блестящий, но... мы его почти не смотрим.

-- Ка-ак? -- сказала Тикки. -- А информация -- ведь вам же все интересно, а возможно, и необходимо ее иметь. Тем более, говорят, увы, скоро вы нас покинете.

-- В этом-то и парадокс. Не будем касаться того, что не любой информации мы можем доверять. Вы должны уяснить себе и легко поняли бы это, окажись вы на нашем месте. Даже форма политорской логики -- для нас информация. Нам все интересно.

-- Так в чем же дело?!

-- Абсолютно нелепо сидеть дома и видеть ваш мир через телек, -- сказал папа. -- Вид живой птицы, реки, решетки дома эмоционально важнее вида завода по телеку.

Гул голосов показал, что они поняли папину мысль, и тогда другая девчушка (тут-то я и узнал ее, она встала) сказала:

-- А что, например, уль Владимир думает о войне между Землей и Политорией. О ее возможности. А потом и потанцуем, да?!

-- Вот что, дети, -- сказал папа, а они заржали. -- Вы-то смотрите телек, читаете газеты? С этим вопросом вроде все ясно.

-- Да вроде не все! Телек и газеты -- это полдела.

-- Ладно. Ясны неясности. Война предполагает обоюдное желание воевать или желание одной из сторон. И хочет ли этого Земля -- совершенно неважно.

-- То есть как это неважно?! -- сказала Тикки.

-- Рядом со мной сидит Тикки, -- сказал я. -- Такое впечатление, что она не будущий ученый, а беззаботная птичка галли.

-- Это я такая! -- сказала танцорша.

-- Пока не знаю, -- сказал я ей. Папа посмотрел на меня строго. -Простите, мне стыдно за вашу недогадливость. Земля не знает о вас ничего, и вы это знаете. О вас знают лишь двое землян: папа и я. Но мы точно не хотим воевать с вами, вы нам симпатичны. На кой леший нам война? Если мне что-то и нужно от Политории, то это я бесплатно могу получить в магазине -- уль Горгонерр разрешил мне и папе. Война же бывает, если кому-то что-то от другого надо, а тот не отдает.

-- Да, но вы же вернетесь на Землю и все расскажете.

-- Но расскажем мы далеко не все, мы мало знаем, а главное, что же мы скажем: политоры, мол, очень славные, мы их полюбили, давайте на них нападем, так, что ли? -- сказал папа.

-- Ну, не так. Вы двое -- еще не вся Земля.

-- Верно. Но мы с папой уже говорили, что возможность войны на самой Земле была связана с таким оружием, что Земля бы просто погибла, перестала бы существовать -- этого не случилось, хвала небу, война была буквально задушена людьми, и вкус к ней отбит. Вообще. К агрессии. К тому же, повторяю. Земля крупнее вас, на ней много государств, много уль Горгонерров: решение воевать может быть только коллективным, а это не так просто. Да и чего нам на Земле может не хватать?

-- Возможно, каких-то наших ресурсов.

-- Ого! Значит, кое-что вы знаете! Тогда есть еще одна детская причина, по которой мы на вас не нападем.

-- А именно? Хотя, что вы можете знать о наших ресурсах?

-- И это. По виду и строению нашего с сыном космолета, маленького, на котором сами бы мы до вас не долетели, политоры сделали вывод: наши большие корабли по конструкции и характеру топлива таковы, что не долетят до вас. Вот и все.

-- Танцы! Танцы! -- крикнул кто-то.

-- Да погодите вы! -- крикнул высоченный политор. -- Ну, ладно, уль Владимир, а как с войной по инициативе Политории?

-- Ну, этого я не знаю, -- сказал папа. -- Ощущение такое, что основная масса политоров против войны с нами. А уж геллы -- наверняка. Хотя...

-- Хотя что?

-- А вот что: почему вы так много об этом говорите и думаете? Был печальный опыт?

-- Нет.

-- Разве что вы завоевали Тиллу-один и Тиллу-два? Не так ли? Но ведь вы завоевали их без оружия. Точнее, не пуская его в ход. Чего вам бояться? Тем более есть мнение, что вы-то до Земли долететь можете?

-- Но мы не собираемся!!!

-- Лично вы -- да!