Где ты, мой незнакомец?

— Немалые, — вздохнул смотритель, стараясь перекричать стук дождя, барабанившего по крыше. — Но могло бы быть хуже. К счастью, так уж случилось, что только вчера один из пароходов забрал большую часть хлопка, так что здесь оставалось только тридцать или около кип, несколько бочонков с патокой, ну и так, всякая мелочь. Вот и все. Если не считать молнии, из-за которой, скорее всего, и заварилась вся эта каша, можно было бы сказать, что вы счастливчик. Если бы не дождь, так пламя перекинулось бы на соседние склады и тогда всему конец.

— Прошу прощения… — окликнул их сзади замогильный голос. — Кто-нибудь из вас, парни, знает мистера Уингейта?

Они повернулись, и перед ними предстал коротконогий, заросший до бровей побирушка. Одежда его промокла насквозь, кое-где сквозь прорехи было видно голое тело, из стоптанных ботинок торчали голые пальцы.

— Я мистер Уингейт, — отозвался Эштон.

Хлюпая носом, бродяга вытер его грязной до черноты тряпкой и ткнул пальцем в еще дымящиеся угли на том месте, где был склад.

— Слышь, хозяин, если у тебя в кармане найдется лишняя монетка, так я могу шепнуть тебе пару слов! Держу пари, ты не прочь послушать, от чего это у вас тут начался пожар!

Эштон порылся в карманах, но там было пусто. Его чернокожий управляющий тоже попытал было счастья, но результат был тот же. Джадд со вздохом пожал плечами.

— Похоже, я слишком торопился.

— Придется вам поверить мне на слово, — сказал Эштон.

— Ладно, мистер Уингейт, знаю, что вы — джентльмен, что надо, поэтому верю вам. К тому же я и так вам кое-чем обязан.

— Это как же?

Бродяга пожал плечами и осклабился.

— Да видите ли, я ведь не первый день побираюсь здесь, у складов. И около вашего часто бываю, там еще сзади задвижка на окне сломана, верно? Так вот, я часто пробираюсь через это окно к вам на склад: там всегда найдется тюк с хлопком, ну, а мне того и надо — тепло, уютно и никто не гонит! И здесь всегда сухо, даже в такую ночь. Как сегодня, а уж …

— Вы, по-моему собирались рассказать нам про пожар, — перебил нетерпеливо Эштон.

— Да, сэр. Я как раз к этому и веду. Так вот, только я закрыл глаза, как вдруг чудится мне, что кто-то разговаривает и вот под этим самым окном. Ну, я вроде как струхнул, понимаете? А потом стал прислушиваться и все понял. И тут меня так в пот и кинуло — да ведь они сговариваются поджечь склад! Вот те на, думаю, того и гляди, зажарят меня, как индейку! Я чуть с ума не сошел, ломая голову, как бы выбраться отсюда. Да что было делать, ведь эти мерзавцы и не думали убираться прочь!

— Сколько их было? — полюбопытствовал Эштон.

— Трое или четверо, черт его знает! Сдается мне, одного я как-то видел в салуне «Лезвие бритвы», но ручаться не могу. Да и темно там было, хоть глаз коли. А потом вдруг молния как шарахнет, и вот тогда-то я разглядел, что у одного из этих парней вроде как не хватает двух пальцев на левой руке. То-то, подумал я, уж не тот ли это громила, что бывал в салуне?

— Вы сказали, он был не один? — спохватился Эштон.

— Точно, — Бродяга поскреб давно не бритый подбородок. — Один был коротенький, кривоногий толстяк…одет, как настоящий франт… только все время почесывался, дергался, словно его блохи заели!

Эштон подмигнул Джадду.

— Здорово смахивает на Хорэса Тича. Чудеса, да и только!

Чернокожий великан нахмурился.

— Неужто думаете, у него хватит духу на такое дело?

— Если за ним стоит Марелда, почему бы и нет? — Эштон презрительно прищурился. — Все возможно, когда речь идет об этой парочке.

— Так это они что, в отместку, что ли?

— Понятия не имею, но постараюсь выяснить, — Эштон вопросительно посмотрел на чернокожего гиганта. — Ты как, со мной?

Джадд ухмыльнулся во весь рот.

— А то как же?!

Уиллабелл нерешительно прошла через комнату и остановилась, переминаясь с ноги на ногу и теребя передник, пока хозяйка не подняла на нее глаза. Лирин еще ни разу не видела дородную пожилую негритянку в таком смятении. Какое-то нехорошее предчувствие кольнуло ее в сердце — наверняка что-то случилось, иначе бы Уиллабелл не решилась потревожить ее.

— В чем дело, Уиллабелл?

— Миссус … — В темных глазах почтенной экономки метнулся страх. Она явно делала над собой усилие, чтобы заговорить. — Тот самый человек … ну, что сказал, будто он ваш па … так вот, он спрашивает вас.

Ледяная рука ужаса стиснула сердце Лирин. Унылое серое утро, тусклый свет, с трудом пробивающийся из-за сплошь затянувших небо туч, оказался бессилен омрачить светлые воспоминания о ночи любви, проведенной в объятиях Эштона. Но сейчас она почувствовала, как на смену прежней уверенности пришло сомнение и страх.

Уиллабелл вдруг подалась вперед.

— Может, сказать Элу, пусть велит им прийти позже…когда масса вернется? — В голосе ее была робкая надежда.

Лирин поднялась из-за небольшого письменного стола. Пальцы у нее слегка дрожали. Она судорожно сглотнула вставший в горле комок, но постаралась сделать невозмутимое лицо.

— Не надо, Уиллабелл, я сама выясню, что ему нужно.

Экономка закатила глаза.