Где у растения дом

Дождь, однако, скоро кончился, и солнце тотчас во всю силу ударило по лесу. Он засверкал, засветился до самой своей глубины, мокрый и ликующий. Но ель не пропустила света под свой полог, и еще недавно это уютное убежище теперь показалось мне мрачным и холодным. Я как бы кожей понял, почему в старом еловом лесу не растут ни другие деревья, ни кустарники, а часто даже и травы — только серо-зеленые бороды мхов. И еще мне подумалось: «Не зря в народных сказках угрюмые ельники — угодья лешего да ведьмы».

Сама ель тени не боится. Ей хватает и малой доли того света, без которого не могут обойтись лиственница, береза, сосна, осина.

Застилая этим деревьям свет, ель теснит их, теснит, пока совсем не выживет за пределы своего леса...

Ох, и прехитро же устроена эта, зимой и летом зеленая, елочка! Ее более открытые, а потому и лучше освещенные ветви встречают солнце, как еж лисицу: воинственно торчащими вверх листами-иголками. Кожица на этих иглах толстая, плотная и блестит, будто смазана жиром, а устьица утоплены в ней, спрятаны в ямках-бороздках.

В общем, все устроено так, чтобы и в зной и в мороз поменьше отдавать влаги.

На затененных же ветвях иголки, наоборот, почти лежат, подставляя весь свой бок солнцу. Да и сами иголки шире, как бы немного сплющены. Кожица у них заметно тоньше, не такая блестящая, и устьица уже не прячутся в бороздках.

Вот откуда у елки ее роскошное зеленое платье до самого пола — ветви на ней не сохнут, даже если к ним доходит лишь самая малость солнечного света. Только в старых ельниках отмирают нижние, совсем уж глухо затененные ветви.

Интересно, что маленькие елочки-подростки еще лучше, чем взрослые, переносят полумрак елового леса. Да и как бы им иначе вырасти в глухой тени своих косматых мамаш! Более того, без этого прикрытия они погибли бы или от летнего иссушающего тепла, или от зимней иссушающей стужи.

Да, впрочем, и у взрослых елей молодые побеги не могут выдержать даже слабого морозца. Ежегодно в конце мая появляются они на каждой ветке. Нежные, в ярко-зеленой, еще мягкой хвое малыши до смерти боятся холода. Но через два месяца, то есть задолго до первых заморозков, их уже не отличишь от старших братьев: у них такая же прочная кора и сами они такие же твердые и выносливые.

Поэтому ель смогла заселить земли, где полгода царит зимняя стужа, смогла дойти до северного предела лесов!

Двести пятьдесят — триста лет живет это дерево и до конца дней своих сохраняет красоту стройной остроконечной кроны. Каждый год выгоняет она на вершине новое кольцо боковых веточек и новый верхушечный побег. Прямой и высокий, он словно специально создан, чтобы носить блестящий наконечник из тонкого стекла, которым мы венчаем новогоднюю елочку.

Вот она, наша любимица, замерла, словно затаила дыхание, в светлом тепле комнаты. Прохладой пахнет ее смолистая хвоя. По зеленым лапам празднично льются гирлянды, разноцветно сияют стеклянные шары... Но где-то там, в глубине меж еловых ветвей, в отсветах лампочек-свечек, затаилась неприрученная лесная ночь. Может быть, именно ею завораживает детей и взрослых сказка новогодней елки!..

И я люблю такую елочку — в серебре и золоте праздничной мишуры. Еще с детства счастливая память прочно хранит душноватый, волшебный запах розовых и голубых свечек, запах клея от картонажных игрушек. В ту пору елка кружила душу тихим восторгом и веселой верой в неизвестное, а потому еще более дорогое, завтрашнее счастье...

Но год от года растет во мне чувство вины — поначалу смутное, неуверенное, а теперь вот ясное и резкое, как оконная рама при свете дня. Сколько, сколько же миллионов елочек, не прожив и четверти своей жизни, гибнет под новогодним топором! А ведь они бы еще сто, а то и двести лет украшали бы наши леса! Еще сто, а то и двести лет очищали бы воздух, которым мы дышим, от ядовитого углекислого газа! Освежали бы каждый наш вздох новой порцией кислорода! Еще долгие годы, счастливые годы они бы кормили поколения и поколения разных букашек и птиц! Они жили бы и жили...

КАКТУС — ЦИСТЕРНА ЕМКОСТЬЮ В ШЕСТЬ ТОНН

Великий жрец и вождь ацтеков призвал к себе всех старейшин племени. Он сказал:

«Наконец-то мы пришли в страну, любимую богами. Наши женщины и дети устали от долгих кочевок. Мы должны здесь, в этой стране, найти место, чтобы навсегда поставить наши дома. Дома, в которых мы будем жить и умирать, в которых будут рождаться дети наших детей. Каждый из вас тотчас отправится на поиски этого места. Пусть ваши ноги не знают усталости и пусть не теряют зоркости ваши глаза! Запомните: место это там, где орел, поймавший змею, сидит на священном кактусе...»

Так древняя легенда рассказывает историю рождения города Мехико — столицы Мексики: на ее государственном гербе изображен орел со змеей в, клюве, сидящий на колючем кактусе.