Гебдомерос

Тогда нельзя ли вернуться? Пятерка лошадей, запряженных в коляску, тронулась бы рысью за кавалерийским подразделением; и солнечным днем и звездной ночью на огромной черной горе, похожей на севшего на мель кита, тот великан, тот герой, что расположился на ее вершине, бодрствовал бы, глядя на небо. Где вы, друзья? Гебдомерос влюблен в Луиджу, служанку из дома напротив. Гебдомерос надевает свой новый костюм; звучат колокола приходских церквей, и сады озаряются улыбкой весны. Весна, весна! Похоронный кортеж, мрачное видение. Трупы в смокингах расположились в открытых гробах рядком вдоль пляжей южного побережья. Сильно раздражает аромат лимонов, чей привкус цедры в кондитерских изделиях так же непереносим, как и запах чеснока и лука в пище. Вот и апельсиновые деревья с их непристойными, постыдного символического значения цветами. [43]

Куда направляешься, человек в пальто с каракулевым воротником? Ты – образец отважного пассажира, готового встать на защиту больного ребенка, которому в поезде, дурно пахнущем промокшим под августовским ливнем скотом, угрожают алчные руки грабителей. Вероятно, поэтому необходимо отказаться от места в первом классе, за которое заплачено заранее, и настаивать на том, чтобы остаться во втором, несмотря на любезные уговоры контролера. Но вот и озеро, это огромное, как море, озеро, как и море, в гневе оно бывает опасным; вот тогда будь осторожным, дабы не утонуть, а если моторная лодка придет тебе на помощь, тут ты и узнаешь, что это такое – родиться заново летним вечером, когда омытые дождем тротуары отражают огни витрин и тебе кажется, что ты находишься в Венеции, в этом спланированном амфитеатром вокруг озера пленительном городе. О, на сей раз это совсем другое озеро, спокойное, без следа ряби на поверхности, озеро-утешитель.

И в пасмурную погоду, когда крупные капли теплого дождя барабанят по воде, огромные черные рыбы клюют на приманку, и ты ловишь их сразу по две на одну леску! [44]

Ты зовешь это Избиением Младенцев?

Но у Гебдомероса были возражения; не обращая внимания на насмешки идущих по тротуарам прохожих, пихающих в бок локтями давящихся от смеха жен, он признался в своем неприятии библейских сцен, ибо квалифицировал их как аморальные и похотливые; ему представлялось, что сама идея изображения Христа в образе агнца таит в себе своего рода чувственный импульс; признание же свое он заключил хвалебной речью в адрес кафе, где диваны обтянуты красным бархатом, а потолки оформлены в стиле 80-х.

«Здесь, – говорил Гебдомерос голосом, чуть глуховатым от волнения, – ты чувствуешь себя защищенным от всех внешних опасностей. Раз уж ты здесь, в этом кафе, тебя ничто не волнует: ни жестокий враг, расположивший свои отборные войска у врат города, ни несущие разрушение хвостатые кометы на горизонте, ни огнедышащие львы, разгуливающие по центральной улице; тебе безразлично, что птицы с железными клювами опустошают городские парки, а над тифозными испражнениями кружат радужно-переливчатые смертоносные насекомые. Раз ты здесь, ты в безопасности и можешь, приподнявшись на носки, наблюдать из окон за вражескими кораблями, бросившими якорь в море, и за воинами, решительными ударами весел направляющими шлюпки к пустынному берегу». И тогда всех находящихся в кафе охватывает чувство солидарности, каждый знает свое место и занимается конкретным делом; женщины и дети укрываются в задней комнате среди сундуков и ящиков с припасами. Эти не привыкшие к опасностям и не приспособленные к лишениям существа готовят еду, ограничиваясь рыбными консервами, бисквитами и кофе с молоком, который пьют всегда очень горячим и приправленным специями; занимаются также тем, что старательно чистят оружие, штопают носки, чинят одежду; а поскольку необходимо позаботиться и о провизии на зиму, самых молодых отправляют на поиски дичи. Все в природе уже предвещает наступление зимнего сезона; от бесконечных дождей земля становится мокрой, а дороги скользкими; кое-где в высокой траве, скрывающей образовавшиеся под ней лужи, робко прорастают маргаритки и васильки, именно то, что нужно, чтобы скрасить этот отрезок дороги и пробудить поэтические чувства у следующих этим путем ученых, которые привыкли с удовольствием и усердием работать в сурового вида помещениях, где все – не более чем обещание; полярный медведь, топчущийся на ледяных глыбах и оспаривающий у морского льва пойманную рыбу; араб на лошади, преследующий бегущего в панике страуса; а затем мосты, замки с многочисленными башенками, руины, в которых десятки сотен ворон сплели свои гнезда.