Гэбрил Сухарь

После того, как взвод, в котором служили мы с отцом Лиринны, понёс огромные потери, вызванные, тем самым таинственным случаем, когда наши товарищи превратились в сущих зомби, к нам прибыло пополнение. Мне и старине Лигрелю дали сержантские лычки и заставили комплектовать и обучать взвод заново. Среди новичков, попавших в моё отделение, оказался Морс, которого богатые родственники не сумели вовремя отмазать от призыва в армию.

Он был немногим старше меня, считал себя авторитетом во всех вопросах и долго отказывался выполнять мои приказы. По законам военного времени я имел полное право отдать его под трибунал, где Морса ожидало только одно наказание — смертная казнь, но мне было жаль этого придурка. Как выяснилось, напрасно. Он усмотрел в этом признаки слабости и, где мог, втихаря вредил за спиной. Однажды его наглость и самоуверенность привели к тому, что отделение, чуть было, не погибло. Когда мы всё же вырвались из окружения, я отделал Морса по-настоящему, избил до полусмерти и оставил в медицинской палатке. Думаю, подонок легко отделался. Из-за его выходки десять человек чуть было не распростились с жизнью.

На следующий день меня вызвала военная контрразведка. Я, ни о чем, не подозревая, отправился к ним и оказался под арестом. Выяснилось, что Морс донёс на меня, обвинив в измене. Хотя в доносе были только ни чем не подкреплённые слова, по тем временам этого вполне хватало на то, чтобы тебя навсегда вычеркнули из жизни.

Мне повезло: контрразведка всё же отделила правду от вымысла, однако командиру полка пришлось употребить всё своё влияние, чтобы выцарапать меня из когтей спецслужб. Через месяц я вернулся на службу и узнал, что контрразведка забрала Морса к себе — они посчитали его ценным кадром. Карьеры там Морс сделать не смог, но связи родных и «опыт», полученный во время службы, помогли ему занять место лейтенанта в столичном полицейском участке, когда контрразведка дала моему бывшему подчинённому хорошего пинка. Видимо до контрразведчиков дошло, что за фрукт они заполучили.

К несчастью, моя контора находилась на территории его участка. Разумеется, Морс не забыл о прошлом. С той поры я часто хожу по лезвию ножа, зная, что лейтенант ждёт малейшего повода, чтобы свести счёты.

— Вот и всё, — сказал я Лиринне. — Теперь Морс старается зацепить меня при любом удобном случае, я плачу ему тем же. На его стороне закон и полицейский аппарат, на моей только удача, которая пока ещё от меня не отвернулась.

— Босс, а ты не боишься, что в один прекрасный день удача изменит, и Морс вцепится в тебя, как бульдог?

— Конечно, боюсь, — признался я. — Рано или поздно кто-то из нас проиграет, но я лелею надежду, что проигравшим буду не я.

Мы подошли к лавке, в витринах которой была выставлена женская одежда, я нажал на ручку. Внутри мелодично переливаясь, зазвенел колокольчик. Дверь распахнулась, перед нами предстал хозяин магазинчика: невысокий человечек с длинным крючковатым носом, большими пронзительными глазами, мохнатыми бровями, сходящимися на переносице и с дежурной улыбкой на устах. Он слегка наклонился и сделал рукой приглашающий знак. Лиринна немного заробела, но я слегка подтолкнул ее, и мы вошли.

Покупателей было немного: пожилая пара — оба толстые, одутловатые, похожие на морских свинок. Вокруг вертелся приказчик в жилетке с накладным карманом, белой рубахе навыпуск и узеньких, похожих на дудочку штанах. Помогавшая ему продавщица изнемогала под тяжестью нарядов, которые ей приходилось держать, пока супруги выбирали.

— Чем могу быть полезен? — услужливо спросил хозяин лавки, сверкнув золотым зубом.

— Нам нужно красивое вечернее платье, — начал я и остановился. Мне раньше в голову не приходило, что я даже не имею понятия, каким оно должно быть. Длинным или коротким, открытым или закрытым, какого цвета, фасона и покроя.

Лавочник поспешил на помощь:

— Что-нибудь для выхода в свет? — осведомился он. — Такое лёгкое, воздушное…

— Ну, да, — выдавил я из себя.

— Тогда позвольте, — попросил лавочник и увлёк Лиринну в сторону бесчисленного множества манекенов, облачённых в переливающиеся в свете напольных канделябров платья. Там же стояли огромные, в человеческий рост зеркала. Тотчас же к напарнице подскочили три молоденькие продавщицы и запорхали и защебетали вокруг неё словно птички. Они стали делать замеры по фигуре Лиринны, потом о чём-то долго беседовали между собой. Всё это время она бросала в мою сторону немного испуганные и беспомощные взгляды.