Геймер - часть первая

Я тискал бесполезное сейчас ружье. Все патроны с дробью я раздал людям, у меня были только восемь магазинов с бронебойными патронами для "Смерти пустоши" и пару дисков для "Тарана". У меня была надежда на “ПП”, которые до этого времени лежали в ящике, но пришлось от неё отказаться и отдать людям вместе с боеприпасами. Со мной остались только мои, так полюбившиеся пистолеты, для которых уже было не так много патронов.

— Как только прозвучит первый выстрел, в дело вступает пулемет!! Мне приходилось рвать глотку, потому что люди растянулись на приличное расстояние, а багги с пулеметом вообще стояла внизу справа от бархана, перекрывая подступы к каравану.

— Остальные слушают старших и стреляют, когда они скажут. — Прокричал я.

Я разбил людей на тройки, коротко переговорив с каждым, назначил старшего. Старший должен был неукоснительно следовать плану и сдерживать горячие головы.

— Твари чёрной лавиной двигали прямо на нас. Сейчас я уже мог различить отдельные особи. Выглядели они так, как описывал Сом, вот только он забыл сказать, что челюсти у них немного меньше чем у крокодила. Пора. Я прицелился и выстрелил. Вроде я даже попал, хотя заметить в общем потоке было трудно. А вот когда застучал пулемет, выбивая широкие просеки в этой лавине, можно было не гадать, попал он или нет. Пулемету повезло расстрелять пол ленты, а потом гончие прыснули в разные стороны, удачно избегая пуль. Я крикнул мужикам, чтобы открывали огонь, и побежал к своей багги, где меня ждали мои ассистенты камикадзе. Мне с ними предстояло увести остатки тварей подальше от бархана, за которым не так далеко расположился наш лагерь. Усевшись за руль, я вдарил по газам. За мной по бокам пристроились мотоциклисты, ноги которых были укрыты своеобразными чехлами из толстых шкур и нашитых на них тканей из арахмида. Таран я положил себе на колени, а “смерть пустоши” закрепил за одну из труб над рулём. Какофония выстрелов не прекращалась, гончие метались, но не убегали, что меня просто повергло в шок. Их убивали десятками, стая таяла, но их было ещё достаточно, что бы порвать нас в клочья. Самое дурацкое, было то, что чем меньше их оставалось, тем маневреннее они были. Мы гоняли их по площадке перед барханом. Одной рукой я крутил руль, наматывая круги и пытаясь убивать тварей из пистолета или просто давить. Задавить мне вообще никого не удалось, а попасть с одной руки да ещё в движении… даже смешно говорить. Получался этот фокус, только если твари сбивали в тройки и пытались нас атаковать. Багги с пулеметом, не отстреляв даже положенных двух лент, ретировалась к каравану. Бесполезное это дело стрелять в юрких гончих, когда рядом крутимся мы. Убедившись в том, что гончие не собираются отступать, я развернул багги и направился за бархан. Меня обогнали мотоциклисты, я проводил их глазами, порадовавшись, что хоть потерь пока у нас не было, ребята здорово научились ездить на мотоциклах и не менее быстро ориентировались на пространстве чем гончие. Только я так подумал, как две молнии протаранили один из мотоциклов и повалили его, я резко развернулся и закрыл их машиной. Крикнув людям, чтобы не прекращали стрелять, я рванулся с пистолетами в руках к куче из железа, тканей и тел. Стрелять не было возможности, я в растерянности стоял и наблюдал, как гончие сплелись с человеческими телами и катались по земле. Отмерев, я вернул пистолеты в их ложе, выхватил "кровавый" и бросился помогать ребятам. Первую из гончих я убил ударом в затылок, который так удачно мне подставил парень, из последних сил сдерживающий смыкающуюся челюсть крокодилоподобной собачки. Развернувшись ко второй схватке, вовремя надо сказать, я принял на мою бедную грудь килограмм сто пятьдесят мяса. Пока мы падали я смог вывернуться и воткнуть нож туда где обычно сердце у нормальных существ. Повезло. Оно было там. Тварь заскулила и засучила ногами, я провернул нож и выдернул его, потом осмотрелся.

Все люди спустились с барханов, некоторые из них вступали врукопашную. Интересный способ, убивать тварей изобрели аборигены. Один человек, из тройки сцепившись с тварью, пытался её удержать, жертвуя собой, остальные добивали её. Если камикадзе ещё был в состоянии стрелять, он менялся с другими и потеха продолжалась.