Гексагон

– Что-то рядом, – начал уклончиво гид. – Но не совсем. Давайте даже так. Я бы сказал, что графеновые трубки – это частный случай наших разработок. Из той же области, но имеющая очень узкую специализацию. У нас же все гораздо шире, поскольку «Гексагон» можно настроить с конкретно заданным направлением, а можно сделать универсальный материал с равной защитой со всех сторон.

– А как его делают?

– Выращивают. Задают параметры в лаборатории и создают.

– А прочность тоже как-то задается заранее? – продолжали студенты.

– Если вы знаете, что такое фракталы, понимаете, как все это работает. Но среди вас наверняка не все знакомы с этим термином, поэтому я вижу необходимость пояснений, – гид поправил очки, окинув группу посетителей испытующим взглядом. – Смотрите, – и спроецированный экран мгновенно превратился в школьную доску. – Вот шестигранник. Вот он состоит из треугольников. Равносторонних, разумеется. Но шестигранник в таком случае мы можем как бы проломить, если нажмем на его середину.

Михаил Анатольевич нарисовал еще несколько шестигранников рядом, а потом свел их грани вместе. Обвел промежуточные и получил еще один шестигранник.

– Видите, в чем первый фокус? В том, что на какую бы точку вы ни нажали, – он принялся наугад выбирать любые не крайние точки получившейся схемы, – вы всегда получите еще ШЕСТЬ точек вокруг. И это только в одном ряду. В одном слое.

– А слоев может быть много, – высказал догадку студент.

– Их и должно быть много, – подтвердил его слова гид. – В том и есть вся соль, – он создал еще три копии и расположил их одну за другой.

Стоило им встать в один ряд, как слои тут же связались между собой множеством линий. Для пущего эффекта гид потянул слои в разные стороны. Связи начали смещаться, и зрители увидели – а Михаил Анатольевич еще и дополнительно обратил их внимание, – что между точками в разных слоях также имеются множественные соединения.

– Это – жесткий материал. Он не скручивается, но поддается легкой деформации, – продолжал свою лекцию гид. – Давайте увеличим количество слоев.

И фигура внезапно вытянулась, связи начали сжиматься, чтобы на экране могло уместиться все изображение целиком. В итоге получилась одна линия.

– Размножим? – предложили зрителям, но не успели те дать ответ, как линий стало несколько, и они образовали новый шестиугольник. – Каждый слой сам по себе может лишь немного «сыграть», но наличие нескольких уровней фрактализации кратно повышает податливость. Разумеется, пальцем вы не прожмете, мне кажется, что вы уже проверяли, – улыбнулся гид, а любопытный пенсионер, вздрогнув, отскочил от танка. – Зато последствия попаданий пуль, снарядов и осколков, а также взрывы «Гексагон» выдерживает на ура.

– А разве нельзя прорезать этот материал? Найти что-то очень острое? – спросили из кратно расширившейся группы слушателей.

– Конечно, против любой брони есть средство. Вот, позвольте сюда, – гид подошел к танку с правого борта и указал на несколько порезов, которые больше походили на широкие царапины. – Идеального материала не существует до сих пор, однако, – он отступил еще на шаг назад, чтобы стал виден следующий его пример, – однако можно к нему приблизиться. Этот кусок стали не вынули специально. По замерам он вошел в броню на три миллиметра, успев рассечь несколько слоев. Да, в броне используется материал очень высокой плотности.

– Почему его не сделали еще жестче? Почему допустили рассечение?

– Чтобы броня не только отражала то, что можно отразить, но и тормозила то, что отразить нельзя, – ответил гид. – В этом случае каждая из таких линий, какие вы можете видеть на экране, была разорвана, но обеспечила при этом такое давление, что вместе несколько десятков связей «Гексагона» затормозили осколок очень и очень быстро.

– А как с огнем?

– Может быть опасно химическое воздействие? – продолжали сыпать вопросами люди. Гид поднял руки:

– Сдаюсь. Сдаюсь-сдаюсь-сдаюсь, – Михаил Анатольевич снял очки и, посмеиваясь, вытер их. – Давайте посмотрим следующий ролик, я полагаю, что он вам будет очень интересен, раз вы задаете эти вопросы.

Он ждал вопросов от любопытного пенсионера, но тот почему-то решил ничего не спрашивать. Даже скрылся из виду за другими гостями музея. Гид тихо хмыкнул и, высоко подняв пульт управления, нажал на кнопку.

Создатели

Зазвучала торжественная музыка и на экране появилась дата: две тысячи двадцать пятый год. Затем высветился логотип компании и на его фоне ведущий начал рассказ:

– Сегодня, в годовщину создания материала «Гексагон» мы решили побеседовать с теми, кто стоял у истоков. Лобачев Дмитрий Алексеевич любезно согласился поговорить с нами сегодня. Здравствуйте.

Камера отъехала немного назад. Зрителей это позабавило – таких старых записей не крутили в двадцать третьем столетии, а технология съемок шагнула далеко вперед.