Гелиогабал

который проматывает часть сокровищ, не только царских, но и жреческих; человек, который вступает в Рим, сжимая в руках конический камень, великий воспроизводящий фаллос; человек, который стремится поставить надо всем, выше всего этот камень в качестве основы; человек, который верит в единство и тащит в Рим не камень, но знак, символ единства всего; человек, который пытается объединить богов, который перед своим богом заставляет разбивать молотком статуи других, ложных богов Рима, — этот человек для меня не идолопоклонник, но маг, и, рожденный в ритуалах, он разделяет их силу и власть.

***

В ночь с 15 на 16 мая 217 года Гелиогабал был представлен солдатам. Его мать, полуобнаженная, великолепная Юлия Соэмия, подталкивая перед собой юного Бассиана Авита, одетого как Каракалла, проходит через ряды расположившихся у подножья храма солдат в таком виде, словно желает отдаться каждому. Внутри ограды, окружающей храм, играет римская музыка, резкая и грубоватая, в которой; однако, можно уловить подражание некоторым сирийским оркестрам. Музыка эзотерическая и таинственная, хотя и римская, заимствованная из храма матери богов. Эта музыка словно задает такт во время прохождения Соэмии и Гелиогабала по воинскому лагерю. Воины, подготовленные Ганнисом, знают все, что должно за этим последовать.

После одного или двух кругов, Элагабал, задрапированный в римский пурпур, в тяжелой императорской мантии, слишком длинной для его юного тела, поднимается на стены.

Лагерь освещен двумя тысячами факелов, отражающихся в высоких зеркалах, доставленных сюда под покровом ночи. И вдруг всем присутствующим открывается неожиданное зрелище:

На высоте стены разворачивается полотно высотой в тридцать и шириной в двадцать локтей; мощный поток света от факелов, отраженных высокими зеркалами, обрушивается на огромную картину. На ней появляется бог воинов: Гелиогабал или Каракалла; это одежда Каракаллы с головой Гелиогабала. Но голова Гелиогабала, кажется, проступает сквозь черты Каракаллы.

Лагерь аплодирует, музыка прекращается. Ганнис, как задумано, начинает говорить:

ГАННИС — Вот сын Каракаллы.

Тишина! Оцепенение. Солдаты переглядываются.

С другой стороны лагеря — растрепанная, с обнаженной грудью, гордо выпрямившись, белея в свете факелов, стоит Юлия Соэмия.

ЮЛИЯ СОЭМИЯ. — Да, вот сын Каракаллы. Вот бог, которого я зачала в его объятиях.

Никто не смеется, никто не протестует: это спектакль, хорошо поставленный, великолепно отрепетированный.

ГАННИС. — В Антиохии сидит фальшивый император, этот Макрин, сын ничтожества, который захватил пурпур Каракаллы и поднялся на трон Рима, пролив кровь Каракаллы. Я призываю вас восстановить сына Каракаллы в его правах. Юный Бассиан Авит должен вновь обрести наследство Бассианидов на римском троне. Вы прошли через тридцать войн вместе с Каракаллой, наследником Септимия Севера, вы пройдете через новые войны с Элагабалом Авитом, наследником Каракаллы.

Здесь раздаются аплодисменты, взрывы ликования, долгий гул голосов, который расходится до самых дальних уголков лагеря.

Факелы гаснут. Рождается заря. Поднимается свежий ветерок. Отряды собираются вместе и начинают движение. Ганнис, на гнедом жеребце, становится во главе воинов.

***

Сражение за Эмесу можно разделить на три фазы.

В первой — Гелиогабал был признан солдатами. Военные, понимая, что их действия являются открытым бунтом, решают забаррикадироваться в своем лагере и приготовиться к атаке правительственных сил под командованием одного из руководителей претории, Ульпия Юлиана.

Ульпий Юлиан, который не верит в силу этого бунта, ведет атаку неуверенно и вяло. Он медлит, отказываясь верить в возможность возведения на трон четырнадцатилетнего монарха.

Он смог бы все вернуть на свои места за один день, если бы развил атаку полностью, но, рассчитывая на стихийное отступление отрядов Гелиогабала, отступил после некоей видимости сражения.

Во второй фазе Ульпий Юлиан возобновляет попытку решив на сей раз довести дело до конца. Но слишком поздно. Осажденные почувствовали свою силу и неуверенность нападающих. Тем не менее, сражение оказывается жестоким. Оно растягивается на целый день, от восхода до заката. Поздним вечером появляется луна. Но не как декорация, а как сила. Луна Домны и Соэмии, с которой Ульпий Юлиан ничего не может поделать. Солдаты Гелиогабала со стен укреплений уговаривают преторианцев Юлиана сменить убеждения. Эмиссары Ганниса, смешавшись с отрядами Юлиана, соблазняют их щедрыми посулами и раздают золото.

В отрядах Юлиана намечаются колебания, поскольку, если преторианцы и держатся хорошо, то наемники разбегаются; доходит до того, что Ульпия Юлиана начинают покидать преторианцы, которым Гелиогабал обещал сохранить жизнь, если они перейдут на его сторону.