Ген луны - 2. Закат и Восход (СИ)

«Только месяц... Продержаться только месяц, и снова туда – в нормальный мир», — подумала она, судорожно пытаясь нащупать жизненный стимул где-то в закоулках своей воли. «Все у меня получится».

— Ну, прошу, — сказала Лилу, кивая на дверь. Аня повернула ручку, и вошла внутрь.

Элмер Фронски не был столь ослепителен, как Дориан Блад. Он был лишь чуть красивее обычного вампира. Ничего бы в нем не выдало существа, далекого от человеческого представления, тем более сверхвампира, если бы ни источаемая сила и огненно-рыжие волосы, резко контрастирующие с белым лицом.

Когда открылась дверь, он повернул голову, и встал из-за стола, за которым сидел до Аниного прихода, что-то читая.

— Доброе утро, госпожа Ровенская, – сказал он голосом, чуть более звонким, чем подходил под его внешность.

— Доброе, — ответила Анна, думая, что по его виду не скажешь, что это человек с тяжелым характером. Эдакий взрослый рыжеволосый мальчишка.

— Меня зовут Элмер Фронски, и я буду вас учить контролировать свои возможности, – он прищурил глаза, взглянув на Лилу и Ларка.

— Друзья, я вас позову, когда окончится занятие, – сказал он. Те кивнули, и скрылись за дверью.

— Итак, начнем, – он сцепил пальцы в «замок», и стал прохаживаться по классу. – Как мне сообщил ректор вашей академии, вы, госпожа Ровенская, являетесь первовампиром, то есть, ваша сила практически равна силе сверхвампиров, именно поэтому вас взялся обучать я, а не один из ваших учителей.

«Ах, какое тщеславие!» — саркастично подумала Анна, сохраняя на лице вежливое выражение. А Фронски тем временем продолжал:

— Ваша сила, будучи неуправляемой собственным хозяином, медленно убивает вас изнутри, изнашивая организм. Вы испытываете частое чувство голода и быструю усталость?

— Да, — ответила Лолита. Тот кивнул:

— Именно эти симптомы и есть. Поэтому, Лолита, вы и должны научиться брать под контроль ту часть своего подсознания, которая отвечает за проявление этой силы. Эта часть называется «сердцем ангела». Она расположена очень глубоко в подсознании, и ее мы касаемся мыслями и ощущениями, только когда находимся в состоянии аффекта, то есть, в состоянии некоторого шока. Она есть и у обычного человека, только при шоке у людей она проявляется незначительно, удваивая их силу лишь на четверть, то есть человек, соскальзывая в пропасть, цепляется за выступ мертвой хваткой, на которую в обычной ситуации был бы не способен. Но у вампиров эта сила возрастает в сотни раз, и чем она больше, тем разрушительнее действует на них самих. Вам это понятно?

— Да, – ответила Анна, размышляя, что нужно конкретно понимать под «этим».

— Итак, процесс наших упражнений будет таким, — сказал он. – Сейчас я введу вам психотропное лекарство, которое вызовет у вас взрыв адреналина, то есть введет в состояние аффекта. Вы должны будете пытаться мысленно подавить рвущуюся на волю силу. Всю свою волю вы должны будете бросить на это, вы слышите меня, Ровенская? Всю! Пытайтесь ее загнать в тот кусочек сознания, который будет пуст во время взрыва, а такой обязательно появляется...

— Но как я узнаю, что это за кусочек? – спросила Анна. Учитель взглянул на нее, и отрезал:

— Вы меня перебили, но я все же отвечу на вопрос.

Анна стушевалась:

— Простите.

— Это будет тот кусочек сознания, которым вы все еще хоть и слабо, но будете здраво мыслить. Загоните туда безумие, и даже это небольшое количество благоразумия убъет его. Ясно?

— Да, – ответила Лолита. – А это лекарство не вредит?

— Нет. Оно всего лишь возбуждает нервную систему. Конечно, если его применять часто, можно сильно расшатать нервы, но мы им злоупотреблять не будем, – отозвался тот, извлекая из кармана белой мантии шприц. Сняв с него колпачок, Фронски приказал:

— Отверните рукав.

Аня, поколебавшись мгновение, выполнила.

— Руку.

Она подала руку, и Элмер, развернув ее венами вверх, ввел препарат ей в кровь.

— А сейчас вам станет немного жарко, – сказал он, крепко стиснув ее плечо, и надавил на него, заставив Лолиту сесть на стул.

Аня почувствовала, что ее кровь взбунтовалась, словно закипая с каждой секундой. Сила, появившаяся словно из неоткуда, норовила сорвать ее с места. Казалось, что тебя сейчас разорвет изнутри чудовищной энергией. Девушка затряслась крупной дрожью, и схватилась за сиденье стула, чтобы усидеть на месте.

Раздался громкий треск – от стула отломился кусок, и Анна, разжав руку, уронила его на пол.

— Боритесь, Ровенская! Боритесь! – закричал на нее Фронски. – Ищите это место! Живо!

Аня попыталась нашарить то, что от нее требовалось, но не могла. Сознание захлестывали огненные волны адреналина, и ей казалось, что она находится посреди жерла извергающегося вулкана.

— Я...Я не могу! – закричала она, сжимая руками стул, чувствуя, как пальцы впиваются в металлическую основу спинки стула, и входят в нее, словно в затвердевший пластилин. По руке потекло что-то – острые края железа впивались в запястье, прокалывая кожу.

— Живо! – заорал тот. — Чем вы сейчас думаете, разговаривая со мной?! Туда и загоняйте!