Ген луны (СИ)

Вдруг куча тряпья в углу завозилась. Ведьма снова вставала, издавая не то хрипение, не то рычание.

— Глупый кровосос! Думал, что меня убить обычным способом! Жалкий щенок, теперь ты так просто от меня не уйдешь! – прохрипела она, и с неожиданной стремительностью, метнулась к ним.

Боясь сделать Ане еще больнее, он, принял удар ведьмы на локоть, снова отбросив ее, но эффект получился слабый, так как позиция была неудобной – держа голову девушки на коленях, отбиваться. Воспользовавшись моментом, пока старуха поднималась на ноги, вампир осторожно положил Анну на пол, и встал. Боль уже не была такой сильной как раньше, но Александр знал, что стоит ему хоть как-то задействовать руки, то все повторится. Единственное, что его отчасти радовало, то что Ане эта боль не передавалась.

Пошатывающаяся куча алого тряпья встала.

«Тебе не выкрутиться, щенок! Ты в моей власти.» — раздалось в голове у него, и вампир почувствовал, что собственная рука сжала его горло, хладнокровно и методично смыкая кольцо пальцев. Тело отказывалось двигаться, и не было никакого шанса помешать. Он закашлялся, хватая ртом воздух, и чувствовал, что сознание начинает медленно угасать, смешиваясь с вечностью. Перед глазами поплыли черные круги. Он последний раз сделал вдох, прежде чем мир вокруг померк.

========== Седьмая буква в слове “смерть” ==========

Оранжевый мир…мир ощущений…сквозь закрытые веки дневные течения…— доносилось до Ани. Словно детская считалочка, эта бессмысленная фраза проносилась в ее сознании раз за разом, произносилась ее маленьким тонким детским голоском, летала вокруг тихим беззаботным смехом. Казалось, что это длится бесконечно долго: месяцы, годы, века, что время смерзается и тает. Все меняется, все течет, и только она – Аня, остается неизменной, словно закон бытия, словно закат и восход, словно само время.

— «Ну, что же ты!» — произнес внутренний голос. – «Ты должна жить, ты должна проснуться! Открой глаза!»

— «Зачем?» — удивилась Анна. – «Мне и здесь хорошо»

— «А о других ты подумала?» — рассвирепело ее второе я. – «Себя не жалеешь, так хоть их пожалей»

Тут вновь на сознание наплыл туман, и девушка снова погрузилась в странное внутреннее оцепенение, сквозь которое все же проникал назойливый голос, и она наверное так и не обратила бы на него внимания, если бы в очередной раз это не был голос Александра.

«Аня, открой глаза!» — услышала она, и от испуга действительно широко распахнула их, но тут же зажмурилась от резкого дневного света. Она находилась в странном помещении, где все было однотонным – белым и серым, и судя по капельнице, к которой она была «приколота», это была больница.

Девушка двинулась, и застонала. Руки отозвались зверской болью, да и не только они, все тело болело так, словно ее побили. Она услышала скрип, и повернув голову, увидела Александра. Он спал, и рука, свешивающаяся из-под одеяла была забинтована от плеча, и до середины пальцев. Выглядел он ужасно измученным. Красивое лицо сильно побледнело, под глазами фиолетовые круги, а выражение лица встревоженное даже во сне. Девушка ощутила острую вину. Это все из-за нее. Сколько проблем она принесла ему, страшно подумать, и теперь он врядли даже общаться с ней захочет так, как прежде. Это будет больно, но большей боли, чем она пережила, уже наверное не будет, поэтому останется только смириться, или…не жить. Две развилки: свет и мрак, да и нет, жизнь и смерть…и неизвестно, что хуже. Жить, потеряв все, что имело для тебя главную ценность, делающую существование жизнью, или умереть, навсегда уйти из этого мира, но уже не чувствовать боли и вины из-за содеянного.

Девушка попыталась снова пошевелиться, чтобы размять затекшие ноги – неудачно. Во-первых, тело снова взвыло от боли, а во-вторых, ее кровать громко скрипнула. Александр вздрогнул, и открыл глаза.

Примерно минуту он каким-то пустым взглядом смотрел на нее, а после выражение лица стало медленно меняться на удивленное.

— Аня? – осторожно спросил он, словно не узнавая ее.

— Да вроде. – прохрипела девушка, и тут же ужаснулась своему голосу – как ржавый замок. Она внутренне сжалась, ожидая, что его лицо примет осуждающее выражение, и разрушит последний хрупкий мост, который хоть как-то связывает их, но этого не случилось, что девушка восприняла с огромным облегчением. Все ее опасения были глупыми, бессмысленными.

Александр двинул рукой, и поморщился. Ане показалось, что раны под ее повязкой тоже заныли.

— Прости меня. – прошептала она. – Из-за меня ты столько пережил. Наверное ты сейчас меня ненавидишь, и…я пойму, если это так.

Он прикрыл глаза.

— Если я кого-то и ненавижу, то это тех, по чьей вине произошло все это. Они мучали тебя, и поплатились. Я жалею лишь об одном: что не смог сам отомстить им, даже увидеть этого не смог, но очень хотел бы. Прикоснувшись к тебе, они тем самым прикоснулись и ко мне, а личных обид я не прощаю.

У Ани ком встал в горле.

— Это был переносный смысл, или… — она посмотрела на его руки, забинтованые точно также, как и у нее.