Гендерфлюид

После ухода Маджида я снова и снова стал прокручивать все возможные варианты: то, что в составе русской делегации смогу вернуться домой, я почти не сомневался. Оставался вопрос, как меня встретят дома, проглотят ли мою «легенду» и смогу ли избежать пристального внимания спецслужб и пограничников? Намеренно пропускал вариант, что могу получить отказ на этапе первого контакта с делегацией: во-первых, мне казался маловероятным факт, что мне откажут в помощи, во-вторых, я просто не хотел об этом думать, иначе все мои хлопоты и ожидания шли прахом. Нельзя рассчитывать на успех, если начинаешь сомневаться по каждому пункту. Здесь я, наверное, мыслил, как типичная блондинка.

Я вспоминал все известные мне случаи нелегального пересечения границы, даже вычитанное давно, что вывозимых гримировали под покойников, помещали в специальные гробы с вентиляцией и вывозили из чужой страны. Но там действовали спецслужбы и у них, вероятно, были свои нюансы и разработки, неведомые мне.

В любом случае, проблемы следовало решать по мере поступления, сейчас приоритетной задачей было попасть в лагерь и освоиться там в ожидании делегации из России. Обратиться к ним, попытаться улететь с ними домой – эту задачу предстояло решать при очном знакомстве, по ситуации. А что, если… вновь крутилось в голове. Так и не найдя ответов на все эти вопросы, я поужинал и, полежав около часа, пялясь в телевизор и сыграв несколько партий в «дурака» на айфоне, отправился в объятия Морфея.

В пятницу промаявшись до обеда, рванул в соседний магазинчик за хлебом и яйцами, едва дождавшись, когда Азаны со всех мечетей стали призывать мусульман к полуденной молитве. Сидеть дома взаперти, несмотря на строжайший наказ Маджида, было невмоготу. Улица практически опустела, большинство магазинчиков закрылось, работал лишь самый ближайший к нам: то ли хозяин был не настолько правоверным мусульманином, то ли желание заработать было выше, но магазинчик работал.

Помня, что мое лицо показывали по телевизору, я переоделся в традиционную арабскую одежду. Шаровары на мне, по моему мнению, смотрелись нелепо, но они не стесняли движений, а большое черное платье абаи вкупе с головным платком превратили меня в арабку, неотличимую от местных жителей. Выдать меня мог лишь цвет кожи, лица и глаз. Осмотрел себя перед зеркалом: надо немного опустить плечи, арабские женщины ходят немного сутулясь, проявляя тем самым почтение к мужскому полу и покорность судьбе.

Выйдя на улицу, осмотрелся: только редкие прохожие, не считая ребятишек, что, пользуясь отсутствием машин, играли на тротуаре и дороге. Засеменил к открытому магазинчику, стараясь смотреть под ноги, как местные женщины. Не поднимая головы и не смотря на продавца, пальцем указал на резаный хлеб в упаковке и две упаковки по десять яиц. Положив на прилавок десять динаров и получив сдачу пять с мелочью, я не мешкая вернулся в квартиру, не замеченный никем и не привлекая к себе внимания. Очень хотелось просто прогуляться, пройтись пару кварталов и посидеть на скамейке в тени пальм, но это был риск, и риск неоправданный. Хотя вся вылазка не заняла больше пятнадцати минут и лишь на сотню метров, сердце колотилось в груди, как у зайца после погони.

Спустя час улица оживилась, из моего окна на кухне мне было видно, как открываются магазины и поток пешеходов и машин возрастает в разы. Сновали разносчики еды, катили свои тележки продавцы зеленью, направляясь к базару. Пятница в Иордании – выходной день, работать и торговать можно лишь после полуденной молитвы…

Когда наступил вечер, я был готов лезть на стенку от скуки. Снова поиграл в смартфоне в мини-игры, даже попробовал позаниматься физически, но мышцы были слабыми, и после нескольких повторений упражнений я чувствовал себя опустошенным и обессиленным. Я считал минуты, с ужасом переводя в часы оставшееся до отъезда время, понимая, что, если выйду и нарвусь на неприятности, винить будет некого. Приходилось ждать. Никогда в своей жизни ожидание не тянулось так томительно: ни тогда, когда ждал дембеля с армии, ни тогда, когда поступал в техникум и оценки за экзамены были перенесены на трое суток.

Я максимально протянул время, чтобы поужинать позднее и после, попереключав каналы и с получаса послушав душераздирающую музыку местного разлива, с чувством достойно прожитого дня отправился спать. Ночью снились кошмары: я все время от кого-то убегал, при этом я был парнем, но почему-то убегал: убегал от полиции, но полиция была российская, убегал от жены, которой у меня не было, убегал от Андрея, который бежал за мной, крича, что я обманул его с машиной и она оказалась битая. Просыпался, но в окошке по-прежнему было темно. Поворочавшись, снова засыпал, чтобы проснуться через полчаса. Эта ночь, казалось, не закончится никогда.