Генерал Абакумов. Палач или жертва?

В борьбе Берия и Маленкова за власть очень скоро появился провоцирующий повод, который дал, на их удачу, сын А. А. Жданова Юрий. В декабре 1947 года ассистента на кафедре органической химии МГУ Жданова назначили заведующим отделом науки управления пропаганды и агитации ЦК. Энергичный и сильно желающий показать себя на руководящей работе, двадцатисемилетний молодой человек сразу же решился атаковать научное творчество «ловкого авантюриста, демагога и более чем посредственного ученого, возглавлявшего с 1938 г. Всесоюзную академию сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ)» Т. Д. Лысенко. Получив конкретную информацию от классических генетиков о плачевном положении дел в отечественной агробиологии, при этом использовав информацию Абакумова из научных биологических кругов (от заслуживающих доверие источников), Юрий Жданов на семинаре лекторов обкомов партии 10 апреля 1948 года дал решительный бой лысенковщине.

В докладе «Спорные вопросы современного дарвинизма» он сказал:

– Мы скажем нашим биологам, которые воюют сейчас с Трофимом Денисовичем, – смелее в практику, смелее в жизнь.

Когда к Сталину за защитой обратился перепуганный Лысенко, он приказал расследовать разразившийся скандал и обсудить его на Политбюро. Маленков самым внимательным образом изучил доклад сына Жданова, а в мае 1948 года Лысенко передал ему еще и собственные замечания по нему, которые представляли собой 24 выписки с комментариями и разъяснениями.

Таким образом, конфликт Жданова-младшего с Лысенко был умело представлен Маленковым в своих интересах, после чего Сталин отвернулся от А. А. Жданова.

На заседании Политбюро, открывшемся 31 мая, вождь возмущаясь, заявил, что «Жданов-младший поставил своей целью разгромить и уничтожить Лысенко, забыв, что тот сегодня является Мичуриным в агротехнике».

И, подводя итоги, Сталин, очень тихо и со «зловещей» нотой в голосе произнес:

– Надо примерно наказать виновных, но не Юрия Жданова, еще молодого и неопытного, а отцов, – указав при этом мундштуком трубки на Жданова-старшего.

1 июля 1948 года Маленков вновь избирается секретарем ЦК и возвращается в Секретариат вместе с Пономаренко (еще один враг Абакумова), а 6 июля Политбюро отправляет Жданова в отпуск на два месяца.

В последний раз вождь принял опального соратника 12 июля, но из отпуска он так уже и не вышел, скончавшись 30 августа 1948 года на Валдае.

Маленков сразу же приступил к реорганизации аппарата…

Н. А. Вознесенского арестовали 27 октября 1949 года. Примечательно, что ходом следствия по делу лично руководил Г.М. Маленков. Известно о его присутствии на допросах, на которых ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания.

После снятия с должности Кузнецова отправили… учиться – в Перхушково, в филиал Военно-политической академии имени Ленина.

«– 13 августа папа сказал нам: “Вот вам денежка, сбегайте в Военторг купите мороженое, – вспоминает Галина Кузнецова. – Только без меня не кушайте. Дождитесь”. Ушел. Валерка с мамой еще успели помахать ему рукой в окошко… Мы ждали его. Час, два, три…

А в семь вечера, еще светло было, в квартире раздался звонок. В прихожую вошли четверо мужчин в темных костюмах и шляпах с большими полями. Люди в штатском искали то самое письмо, которое Сталин передал Кузнецову в осажденный Ленинград и в котором значилось: “Родина тебя не забудет”. Так и не нашли. Исчезло – словно испарилось…

– Во время ареста Кузнецова мы с Аллой отдыхали в Сочи, – вспоминает Серго Анастасович Микоян. – Когда вернулись, отец позвал меня к себе в комнату и сообщил об аресте Кузнецова. Он перечислил обвинения. И я помню, насколько они мне показались пустячными. Я же знал, что в 30-х годах Бухарина, Зиновьева обвиняли в шпионаже. И даже в том, что они хотели убить Сталина… Тогда это производило впечатление. В этом же случае обвинения были такими. Якобы Кузнецов говорил, что в Политбюро много нерусских. С Кавказа – Сталин, Берия и мой отец. Евреи – Каганович. Как будто бы Кузнецов заявлял: дескать, когда Сталин умрет, он постарается это изменить.

А еще его обвиняли в том, что он возвеличивал собственную роль в обороне Ленинграда и что даже в Музее обороны Ленинграда по его указанию повесили его портрет…»

Например, в письме Политбюро членам ЦК ВКП(б) был написан даже такой бред: «В настоящее время можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная партии группа, в которую входили Кузнецов А., Попков, Капустин, Соловьев, Вербицкий, Лазуткин.

В начале войны и особенно во время блокады Ленинграда группа Кузнецова, перетрусив и окончательно растерявшись перед сложившимися трудностями, не верила в возможность победы над немцами.

Группа Кузнецова вынашивала замыслы овладения руководящими постами в партии и государстве.

Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград».