Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Свидетельствует генерал-майор А.А. Лобачев, в 1941-м член Военного совета 16-й армии: «В штаб фронта доложили, что южная часть Смоленска находится в руках противника, организована оборона северной части, попытки восстановить положение пока не имеют успеха; форсирование Днепра при отсутствии понтонов представляется затруднительным. Сразу же пришел запрос: “По чьему указанию взорваны мосты через Днепр?”. Радировали. Получили новую радиограмму. На этот раз от прокурора фронта: “Малышева, взорвавшего мосты через Днепр и помешавшего восстановлению положения в Смоленске, арестовать и доставить в штаб фронта”.

Все эти события развернулись 16 июля. Малышев появился на КП в Жуковке только на следующий день, около 7 часов вечера. Лукин уехал в 152-ю дивизию. Я разговаривал по телефону с генералом Городнянским. Комдив был явно встревожен положением на левом фланге 46-й дивизии, где разрозненные группы бойцов стали отходить от реки и железной дороги.

– Видимо, какая-то провокация, – заключил комдив 129-й.

– Поехали, товарищ полковник, в Смоленск наводить порядок, – предложил я Малышеву. По дороге спросил: – Почему вы взорвали мосты в Смоленске?

Он ответил вопросом:

– Речь Сталина от третьего июля читали? – и, помолчав, продолжал: – Я и взорвал. У меня не было другого выхода.

– И закрыли пути для восстановления положения?

– Если бы я оставил мосты и немцы перешли на северный берег Днепра, вы бы первый меня арестовали.

– Но это сейчас придется сделать. Вы арестованы, товарищ Малышев. Есть такое указание: арестовать вас и отправить в штаб фронта.

Малышев невесело улыбнулся:

– Начальству виднее…

За аэродромом появились отдельные группы бойцов. Мы остановили и построили их. Собрали человек триста.

– Смирно! За мной, шагом марш!

Я вел колонну к Днепру, замыкал Малышев, вел и думал, что вот люди идут обратно, значит они могут поверить, обязательно поверят в победу!

Бойцы залегли в оборону во ржи, почти у самой реки. Продвижение заметили на том берегу, тотчас же начали строчить пулеметы. Мы ответили. Теперь ни один человек не поднялся и не покинул переднего края. Обстрел усилился, заговорили вражеские минометы. Осколком мины ранило в голову Малышева.

– Я никуда не уйду, – ответил он, когда предложили отправиться в медсанбат.

– Что ж, оставайтесь, свяжитесь с Городнянским и держитесь! – согласился я.

На командном пункте ждала новая радиограмма от прокурора: “Почему не арестовали Малышева? Примите меры. Препроводите в штаб фронта”.

Я ответил: “Малышев ранен, остался в боевых порядках, командует подразделением на берегу Днепра”.

Из штаба фронта прибыл за полковником самолет».

Петру Федоровичу Малышеву было тогда сорок три года. Выпускник Военной школы прапорщиков (1917 г.), курсов «Выстрел» (1923 г. и 1930 г.) и Военной академии имени Фрунзе (1935 г.). Был командиром батальона и полка. Богатейший опыт. Однако судьба словно испытывала его на особую прочность. В 1937 г. его арестовали и до 1940 г. Петр Федорович находился под следствием. В феврале этого года его восстановили в кадрах РККА и зачислили в распоряжение Управления по начсоставу. А в феврале назначили командиром 64-й стрелковой бригады.

В начале войны полковник Малышев командовал 3-й запасной стрелковой бригадой. Был назначен командиром 64-й стрелковой дивизии, но соединение не принял, так как исполнял обязанности по обороне г. Смоленска. После занятия города противником был арестован во второй раз и до марта 1942 г. находился под следствием. После освобождения за отсутствием состава преступления Малышев получил назначение командиром 288-й стрелковой дивизии. С декабря 1943 г. и до конца войны он командующий 4-й ударной армией. Генерал-лейтенант (1943 г.). С 1959 г. в отставке. Умер в 1972-м.

Но вот прошел месяц, и Матвей Федорович Шкирятов, заместитель председателя Комитета партийного контроля, с помощью Берия и Абакумова завершив расследование, доложил Сталину о более чем двадцати военнослужащих, «изобличенных» в трусости и халатности при выполнении своих обязанностей во время обороны Смоленска. Почти все они были осуждены. Часть ответственности взвалили на генерала Лукина, потому что не смог отстоять город. Особую вину возложили на помощника коменданта Смоленска Бочкарева. Якобы по его команде был взорван мост через Днепр раньше, чем это требовалось обстановкой. Однако генерал Лукин в это время находился в немецком плену, а Бочкарев погиб во время бомбежки.

Было и еще одно интересное продолжение этой истории…

Князь Алексей Щербатов в мае 1945 года объезжал близлежащие районы послевоенной Германии вместе с американским шофером-капралом. Он искал новые материалы, которые могли бы заинтересовать американцев. Однажды по дороге из маленькой баварской деревеньки ему повстречался литовский священник. «Я подошел, объяснил нашу миссию, – вспоминает князь. – Он понимающе кивнул и спросил на немецком:

– Вы знаете этот язык? Будем общаться на нем?

– Да, знаю.

– Вы – явно русский.

– Князь Алексей Щербатов.