Генерал Абакумов. Палач или жертва?

Однако никаких признательных показаний следователю получить не удалось: разведчикам не в чем было признаваться. Обвинение в шпионской деятельности рассыпалось. Думаю, что в этом немалую роль сыграли два необычных документа, подшитых в архивно-следственное дело: доносы тайных осведомителей СМЕРШа. Как правило, подобного рода документы не подшиваются в архивно-следственное дело, а хранятся в личном деле самого осведомителя – как характеристика его активной (или – неактивной) деятельности. Но в редких случаях такие доносы попадают (видимо, ошибочно) в дела обвиняемых. Нам выпал именно такой случай.

Оказалось, что в группе разведчиков (она носила кодовое название “Хорон”) из 11 человек двое были по совместительству тайными осведомителями СМЕРШа. По возвращению с задания из немецкого тыла они написали в отдел СМЕРШ подробные докладные о своих наблюдениях за поведением и разговорами остальных членов группы. Документы – однотипные, достаточно подробные (8 страниц и 5 страниц), собственноручно чернилами написанные осведомителями на больших листах бумаги. Каждый из них называется “Доклад агента “Чистый” о работе в группе “Хорон”… (В другом случае агент скрывается под кличкой “Боевой”).

На счастье обвиняемых Лопатина и Зайцева агенты характеризовали их деятельность в тылу противника положительно и никаких “контрреволюционных” высказываний в обоих докладах не зафиксировали. Таким образом, и в этих тайных документах следователь СМЕРШ не смог почерпнуть ничего, что бы дало ему основание предъявить двум разведчикам обвинение в шпионаже. Поэтому 4 мая 1945 года заместитель начальника управления СМЕРШ 1-го Прибалтийского фронта… утвердил “Постановление”, завершавшееся словами:

“Материалов, изобличающих Зайцева и Лопатина в принадлежности к разведорганам немцев, следствием не добыто. Поэтому, руководствуясь ст. 204 п. “б” УПК РСФСР,

Постановил: Уголовное преследование Зайцева А. А. и Лопатина Т.Е. прекратить, из-под стражи обоих освободить”».

И еще одно дело, о котором рассказывают исследователи из ВГУ: «Василий Николаевич Пшеничных, 1907 года рождения, из крестьянской семьи, образование 8 классов, еще в довоенное время отслужил 6 лет в РККА. Затем работал в культпросветучреждениях, в районной газете и в 1939 году вновь призван в армию. Прошел советско-финляндскую войну. То есть был кадровым командиром.

В Отечественную войну с первых месяцев участвовал в ожесточенных боях под Смоленском и Ельней, ранен и контужен. В июле 1943 года его дивизия начала наступление на город Мценск Орлов-ской области. Неожиданно В. Н. Пшеничных, уже будучи командиром роты, в звании капитана, был арестован отделом СМЕРШ 63-й армии по обвинению в “пораженческих” настроениях.

На первых допросах он категорически отрицал свои подобные настроения или высказывания. Но через две недели, как нам показалось – неожиданно на вопросы следователя заявил:

“Хочу признаться и заявить следствию, что, будучи пораженчески настроен, систематически говорил, что немцев нам не одолеть, что Красная Армия не победит немецкую армию…”

Такое признание дало основание Военному трибуналу вынести приговор, где по статье 58–10 часть II подсудимый получил 10 лет лагерей с лишением воинского звания “капитан” и поражением в правах на 5 лет.

В. Н. Пшеничных полностью отбыл в лагерях свои 10 лет, хотя из заключения многократно подавал заявления в самые высшие инстанции советского государства, с просьбой пересмотреть приговор как несправедливый. И уже освободившись из лагеря, в 1961 году он написал большую, подробную жалобу на имя Н.С. Хрущева, где подробно описал пытки, которым его подвергали сотрудники СМЕРШ: “Четверо суток я не подписывал лживый, неправдоподобный, сфабрикованный материал. На пятые сутки начались зверские, нечеловеческие пытки. Били! Вывертывали руки, ноги. Одевали на голову собачий намордник и сжимали с такой силой, что из ушей и носа текла кровь. И дают подписывать сфабрикованное дело.

Восемь дней и восемь ночей меня подвергали зверским пыткам следователи 287-й стрелковой дивизии… И я подписал весь материал, что я враг народа…

Из лагеря я подал на имя Сталина 11 жалоб, но ни на одну жалобу я не получил ответа.

…Так я стал жертвой изверга рода человеческого Сталина”».